На будущей неделе мы будем проходить по зоологии зверей, которые водятся в Африке. И гиену тоже.
Когда учитель объявил нам об этом, Бруно поднял руку и сказал:
— Пусть нам Циттербаке про свою гиену расскажет. Он у нас здорово на гиен охотился!
Весь класс хохотал. А я сидел красный-красный.
Завтра нам опять старую бумагу собирать. Интересно, кого я теперь на лестнице встречу?
Недавно я собрался навестить тётю Зи́грид. На остановку трамвая я пришёл первым. Понемногу стал собираться народ. Когда трамвай, заворачивая за угол, зазвенел, собралось уже столько пассажиров, что и не сосчитать. Вагон остановился. Тут и начинается вся история.
Один пассажир сказал другому:
— Нет, ты погляди на этого паренька: крутится-вертится, то впереди станет, то позади. Сам небось не знает, чего ему надо.
Я испугался. И чего только взрослые про тебя не наговорят! А ведь я первый сюда пришёл. Я попятился и наступил какой-то женщине на ногу. Как она начнёт ругаться! Я бочком-бочком и стал последним. Докажу им, думаю, какой я вежливый, раз они сами ничего не понимают.
Наконец и я подошёл к двери вагона, уже хотел было вскочить, а кондуктор как цыкнет на меня:
— Нечего тебе тут хулиганить! Прибежал последним и на ходу вскакивает! Без ног остаться хочешь?
Так и ушёл трамвай без меня.
Следующий подъехал битком набитый. Но я был начеку и втиснулся в вагон.
Тут опять началось.
— Нет, вы подумайте! Этот мальчик с веснушками толкается невыносимо!
Я тихонько буркнул:
— Не толкаешься — ругаются, начнёшь толкаться — опять не так!
Хоть я и пробормотал это очень тихо, но всё же какая-то толстая тётя в чёрной шляпе, похожей на воронье гнездо, разобрала и визгливо крикнула:
— Какой наглец!
Хорошо, что я вспомнил, чему меня всегда мама учила: «Альфонс, даже если ты прав, не дерзи, сиди я помалкивай! Слово — серебро, а молчание — золото». Вот я и молчал, как золото. Однако тётке с вороньим гнездом на голове и это не понравилось.
— Ишь упрямый какой! — сказала она.
Дяденька вынул трубку изо рта и сказал:
— Да ведь и мы не ангелы!
И тут пассажир, вскочивший последним, так сильно толкнул его, что он чуть не упал.
До тёти Зигрид было шесть остановок. Из-за тесноты я едва не проехал свою. Пришлось хорошенько поработать локтями. И чего только взрослые не кричали мне вслед! Но я и правда здорово толкался.
Вот я и думаю: как же садиться в трамвай? Толкаешься — нехорошо, встанешь сзади — говорят: «Чего ты зря вертишься?» Одни неприятности.
А правда обидно, когда тебе уже десять лет исполнилось, а никто тебя за человека не считает. Иногда по ночам мне снится, будто я водитель трамвая. Еду быстро-быстро. Пассажирам даже плохо делается. Сидят на скамейках, съёжились, маленькие такие и молчат. И всё меньше и меньше становятся. А я — всё больше и такой уж большой вырос, что мне даже смешно на них глядеть. И я несусь с ними по тёмным и тихим улицам…