— Я говорю, что никогда не буду матерью. Разве вы не видите, что у нас творится в последнее время? Глядя на теперешнюю молодежь, я не стала бы агитировать за потомство.
Они должны это искоренить!
Две ее собеседницы засмеялись, Джесси одним глотком допила кофе.
— Слабоумные, болваны, простофили и кретины. Не говоря уже о тех, кто одурманил себя наркотиками. Сукины дети, обманывающие своих жен, и типы, не обладающие чувством юмора! Вероятно, вы ждете от меня, что я выйду замуж и рожу от кого-нибудь из этих милашек, а? — Затем ее лицо посерьезнело. — Кроме того, я слишком стара.
— Не смеши людей. — Астрид заговорила первой.
— Нет, честно. К тому времени, когда я наконец соберусь, мне будет тридцать четыре — тридцать пять. Слишком много.
Нужно рожать в том возрасте, в каком сейчас Зина. Сколько ей? Двадцать шесть — двадцать семь?
Катсуко задумчиво кивнула и задала Джесси вопрос не в бровь, а в глаз:
— Джесси.., сожалеешь, что у вас с Яном не было детей?
Прежде чем она ответила, повисла длинная пауза, и Астрид испугалась, что Джесси выйдет из себя, но, к счастью, этого не случилось.
— Не знаю. Может быть. Возможно, это — единственное, что я могу сказать, потому что я страшно от него далеко. Грустно: прожить так много лет с мужчиной и в результате — ничего.
Какие-то книги, цветы, мебель, сломанная машина. Но ничего подлинного, вечного, ничего, что говорило бы о семье.
В ее глазах стояли слезы; она пожала плечами и встала.
Джесси избегала их взглядов и, приняв деловой вид, направилась обратно в свой кабинет.
— Так бывает. А теперь вернемся к работе. И, Кэт, не забудь сразу послать платья Зине.
Они не видели ее до ленча, за все время ни Астрид, ни Кэт и словом не обмолвились о разговоре.
Но в целом они были счастливы. Джесси была неугомонной, сердилась на мужчин, с которыми встречалась, но не чувствовала себя несчастной. Они не причиняли ей душевных страданий, в ее жизни не было кризисов. Астрид встречалась все с тем же человеком, с которым познакомилась ранней весной. Она получала от новой страницы своей жизни больше удовольствия, чем ей хотелось бы в этом признаться. Он водил ее по театрам, коллекционировал работы неизвестных молодых скульпторов и имел небольшой домик в Мендочино, где они проводили уик-энды, поэтому Джесси не видела подругу с пятницы до понедельника.
Джесси тоже была загружена по горло: по субботам она работала в «Леди Джей», и у нее всегда имелся новый кавалер.
Проблема заключалась в том, что среди них не было старого знакомого — того, кого она знала достаточно долго, чтобы чувствовать себя с ним комфортно. Она устала от постоянных объяснений. Да, я катаюсь на лыжах. Да, играю в теннис. Нет, я не люблю ходить пешком. Да, я вожу машину. Нет, у меня нет аллергии на моллюсков. Я предпочитаю твердые матрасы, ношу узкие туфли восьмого размера, платья десятого размера, во мне пять футов и десять с половиной дюймов, мне нравятся кольца, сережки, ненавижу рубины, люблю изумруды…