— Так точно.
— А что сказал ты, Зимин, когда коллега поставил тебя в известность о своих наблюдениях?
— О своих видениях, — угрюмо сказал Зимин. — Сказал, что ему… то есть, Сотнику — примерещилось! Что я ничего такого эдакого не видел!
— Продолжай!
— Я ведь лично, товарищ полковник, писал на камеру их выезд! Мы еще ночью просмотрели кассету.
— И на ней ничего нет?
— Ничего из того, о чем записал Сотник!
Левашов вновь задумчиво огладил гладкую, как бильярдный шар, голову.
— Наши люди из технического подотдела отсмотрели видеоматериалы, — сказал он, выдержав паузу. — Просмотрели ту кассету, на которой заснят их транспорт…
— Я камеру вообще не выключал! — торопливо произнес Зимин. — Строго по инструкции!
— …и другую запись, от вашей камеры переднего обзора на джипе. Особое внимание эксперты обращали на временные отрезки, которые указаны в записи товарищем Сотником.
Полковник смотрел теперь на самого младшего по возрасту и званию в их компании.
— Скажу больше, — продолжил он. — Мы по своим каналам затребовали информацию от городских служб, от центров видеонаблюдения… А также от иных компетентных структур. В районе Вознесенского, Леонтьевского и Тверской площади работают в круглосуточном режиме несколько десятков телекамер. Так вот. Событие, о котором вы написали в журнале, товарищ Сотник, не зафиксировано ни одной из этих следящих камер. Вы меня слышите?
— Так точно!
Увидев, что Сотник встал, полковник жестом велел ему сесть обратно на стул. Затем продолжил:
— Сотрудники милиции и дорожных служб, дежуривших вчера вечером и ночью в том районе, ни словом не упомянули о ЧП…
— Этого события нет ни в сводках, ни в новостных сюжетах! — воспользовавшись сделанной начальником паузой, дополнил Зимин. — Как бы он мог, этот синий «фолькс», отъехать, если… если там закрыто движение! И выезды все перекрыты! И, опять же, мы… хотя будет лучше, если стану говорить о себе… я с этого транспорта глаз не спускал! Да и на камерах, в том числе и наших, нет этого события!
— А ты чего молчишь, Сотник?! — Полковник уставился на своего молодого подчиненного. — Сидишь тут… как в рот воды набрал.
— А что говорить? Получается, что я врун, что я — фантазер. Выходит, что все, о чем я написал в журнале — «бред сумасшедшего»?!
— Так и есть, — процедил Зимин. — Всё это выдумки, от начала до конца. Бред! Чушь собачья. Вот только не знаю, зачем ты все это присочинил…
— Помолчи, Зимин! — прикрикнул на него начальник. — И без тебя найдется кому и какие давать оценки! А кому и выдать люлей!!
В этот момент — довольно неожиданно, по крайней мере, для Сотника — включился в разговор четвертый из их компании.