— Ты не выиграешь, Хантер. Я этого не допущу!
— Сколько страсти… И сколько энергии… — пробормотал он, крепче сжимая ее в объятиях. — И все это тратится впустую. Почему бы нам не пойти в дом и не направить эту драгоценную энергию на куда более приятное дело?
Она оцепенела, быстро сообразив, о чем он говорит, и еще быстрее начала возражать:
— Ты же обещал. Ты обещал подождать, пока я не буду готова. А я еще не готова.
— В самом деле? — Рот его снова искривила улыбка, а в черных глазах появился ироничный блеск. — Послушай меня, жена. Мне потребуется совсем немного, чтобы нарушить это обещание. И если это произойдет, тебе не придется жаловаться, можешь мне поверить.
Не говоря больше ни слова, он понес ее в дом. В первой же комнате он резко опустил ее, и Лия была вынуждена судорожно уцепиться за него, пытаясь удержаться на ногах. Под ее дрожащими пальцами его мускулы казались твердыми, как булыжники, а широкие плечи, подобно стене, преграждали ей путь к отступлению.
— Хантер, отпусти меня, — прошептала она, и эти простые слова прозвучали словно жалобная мольба. Она не смела поднять на него глаза, не смела увидеть желание и страсть, которые, как она догадывалась, горели сейчас в его взгляде. Стоит ей хоть раз посмотреть на него, и она уже не сможет подняться по этой лестнице одна.
— Ни в коем случае. — Неожиданно он резко, почти жестоко поцеловал ее. Когда же наконец ему было угодно отпустить ее, она уставилась на него широко открытыми, полными страдания глазами. Ей не хотелось, чтобы он прикасался к ней, целовал ее, помогал ей снова стать самой собой и вернуться к жизни. Ей не хотелось вновь испытывать любовь и вновь страдать, так как она слишком хорошо знала, что любовь к нему заставит ее снова чувствовать боль.
Однако Лия подозревала, что Хантеру нет дела до ее чувств, ему все равно, что он заставляет ее страдать. Ведь он преследует свою цель. И она — просто один из пунктов в списке дел, незначительная деталь, на которую он обратит внимание, когда ему нечем будет заняться.
Он подцепил пальцем ворот ее ночной рубашки и заставил ее сделать шаг вперед.
— Вчера вечером я тебя предупредил. Я не собираюсь ждать до скончания века. Стоит мне еще раз поймать тебя, когда тебе вздумается разгуливать по округе в таком виде, — и я за себя не отвечаю. Слышишь меня?
Лия вырвала ворот рубашки из его сильных пальцев, но не раньше, чем оказался разорванным еще один шов. Она сжала зубы.
— Можешь не беспокоиться, — пробормотала она, прихватывая одной рукой ворот, а другой — влажный подол. — Как только я поднимусь к себе, я ее выкину.