Вот то начало, которое провозгласил новый закон о печати. Это начало относится к опозорению, к диффамации, к брани. Оно относится и к другим преступлениям. Если в группе новых законов о печати не имеется особого закона о клевете, то только потому, что этот закон существовал раньше и помещен в другой части Уложения.
Таким образом, это новое начало относительно печатания обвинительных приговоров должно заменить прежнее, вытекающее из 1536 статьи. Говорят, наши операции совершаются в нескольких губерниях; поэтому мы требуем, чтобы, помимо других газет, приговор был напечатан и в "Губернских Ведомостях" тех губерний, на которые операции банка простираются. Но ведь банк правит делами из Петербурга, следовательно, только в Петербурге и уместно печатание.
Во-первых, если держаться такого начала печатания обвинительных приговоров по пространству деятельности оскорбленного, то ведь не предохранишь себя от неудержимого потока требований. Представим себе, что кто-нибудь написал клеветническую статью о мануфактуре Саввы Морозова или о виноторговле братьев Елисеевых. Произведения этих фирм расходятся по всей России -- от хладных финских скал до пламенной Колхиды, прошу вас сосчитать, во скольких газетах нужно было бы напечатать обвинительный приговор, потому что во всех местностях России эти два, с одной стороны мануфактурный деятель, а с другой -- виноторговец, совершают свои операции. Ведь надо было бы удовлетворить их требования. Да зачем? Ведь сегодня сами представители обвинения говорят, что губернских ведомостей никто не читает, ну а если их никто не читает, то к чему же печатать там обвинительный приговор? Да зачем я буду навязывать читателям газет, в которых самая статья не помещена, зачем буду навязывать чтение печатного приговора о такой статье, которая им не известна?
Я понимаю, читатели "Новостей" читали статью, они могут быть заинтересованы прочесть на нее опровержение, обвинительный приговор. Но какое дело читателям "Тульских Губернских Ведомостей" прочитать обвинительный приговор о Нотовиче, осужденном за клеветническую статью, которой они никогда не читали? Это требование всецело неосновательно -- и я не сомневаюсь в том, что оно будет отвергнуто.
Я заканчиваю.
Позвольте мне. господа судьи, обратиться к вам с вопросом: помните ли вы хотя один такой случай, когда, вследствие статьи, ошибочной или клеветнической, потерпел бы крушение какой-либо банк? Вы не помните такого случая, потому что его не было. Но что банки рушились, что погибали состояния не только людей богатых, но и бедных, благодаря тому, что печать не смела или не хотела обратить внимание на злоупотребления, делавшиеся в них, -- такие случаи можно считать десятками. С 1875 года, со времени легкой руки Московского ссудного банка {Дело о Московском ссудном банке рассматривалось в Московской судебной палате в октябре 1876 года.}, мы видели десятки банков, потерпевших крушение, но об этих банках было полное молчание в печати и благодаря этому молчанию погибали и состояния, и сбережения бедного люда.