— Вам еще понадобится сегодня машина, сэр? — спросил шофер, когда Спротт выходил из автомобиля.
— Нет, на черта она мне, — злобно огрызнулся Спротт.
Показалось ему или действительно в подобострастном взгляде шофера мелькнул какой-то странный огонек? Сэр Мэтью не мог ни за что поручиться. Как бы то ни было, ему на это наплевать. Он поспешил в дом следом за женой и настиг ее в холле.
— Подожди, Кэтрин! — крикнул он. — Мне нужно поговорить с тобой.
Она остановилась с безразличным видом, склонив голову. Обеспокоенный ее состоянием, ее необычной бледностью, он помедлил и, вместо того чтобы докучать ей, требуя объяснений, спросил:
— Где дети?
— Я отправила их к маме. Я подумала, что тебе будет неприятно, если они узнают об этой… беде.
Он понимал, что она поступила разумно, вспомнил, что и сам дал на это согласие. И все-таки ему недоставало ласкового поцелуя дочек, неизменно приветствовавших его появление в доме. Оба немного помолчали, затем Спротт искоса взглянул на жену.
— Не очень-то веселое возвращение домой для человека, которого терзали весь день. Неужели ты не можешь взять себя в руки, Кэтрин, и пообедать вместе со мной?
— Я приказала подать тебе обед, Мэт. Но избавь меня от необходимости на нем присутствовать. Я неважно себя чувствую.
Спротт побагровел и угрюмо уставился на нее налитыми кровью глазами.
— Какой черт в тебя вселился?
— А ты не догадываешься? — прерывающимся голосом спросила Кэтрин.
— Нет. И не вижу оснований к тому, чтобы в моем доме меня встречали, как прокаженного.
Уже взявшись рукой за перила лестницы, она обернулась.
— Извини меня, Мэт. Я должна прилечь.
— Нет! — крикнул он. — Нет, сначала объясни, в чем дело.
Последовало долгое молчание; затем, все так же держась за перила и стоя на нижней ступеньке лестницы, Кэтрин подняла голову и посмотрела на мужа глазами раненой птицы.
— Я думала… ты сам поймешь… каким это явилось для меня ударом. Все эти годы, когда я слышала, как люди поносили тебя… говорили про тебя всякие гадости… я только смеялась. Я не допускала мысли, что они могут быть правы. Ведь я твоя жена. И я верила тебе. Но теперь… теперь я поняла… что они имели в виду. Сегодня в суде Грэхем не забрасывал тебя грязью. Он сказал правду, Мэт. Ты приговорил человека к смерти, даже хуже, чем к смерти, в угоду своему честолюбию, для того чтобы выдвинуться. — Она в смятении приложила тонкую руку ко лбу. — О Боже, как ты мог?.. Страшно даже смотреть на этого несчастного, который столько выстрадал.
— Кэтрин! — воскликнул Спротт, шагнув к жене. — Ты сама не знаешь, что говоришь. Ведь это же мой долг — добиваться осуждения.