Вообще, он пребывал в прекрасном расположении духа. Даже княжеские обязанности в мирное время уже не так смущали его, как прежде. Ведь теперь он твердо знал, что будет делать в ближайшее время, как исполнять свое обещание насчет рабов.
И, въезжая на последний взгорок, с которого открывался вид на пойму Липы и на сам Липов, Дарник думал о том, как все же ошибался староста гребенского городища, говоря, что его княжеский взлет перешел в ровное небесное парение. Ничего подобного — его взлет продолжается. Индия не Индия, а укротить черноярское войско и разбить кутигур тоже чего-то да стоило.
Вовсю пекло послеполуденное солнце, позади раздавался тяжелый топот сотен ног и копыт, щиты закинуты за спину, шлемы повешены на переднюю луку седла, и удар внезапно вылетевшей из лесной чащи стрелы был столь странен, что в первую секунду никто не поверил в происходящее. Стрела вонзилась князю в правый бок, и он сперва даже принял ее за отскочивший от дерева острый сучок. Но нет, это была именно стрела с оперением и двухгранным наконечником. Первыми сообразили арсы, ринувшись в чащу искать стрелка. Однако его так и не нашли — справа от дороги находился большой завал деревьев, по которому только белка или куница могли пробраться.
Ранение получилось не слишком сильное. Стрела, пробив кожаную безрукавку вошла в бок меньше чем на вершок. На князе была нижняя рубашка из шелка-сырца. Ее материя, не дав себя пробить, вошла в тело вместе со стрелой, и, когда ее за края осторожно потянули, она так же со стрелой из раны и вышла. Лекарь смазал рану нужным снадобьем, наложил тугую повязку, и Рыбья Кровь вновь поднялся в седло. По войсковой колонне бежал слух, обрастая привычным кликушеством:
— Князь ранен, князь тяжело ранен, князь ранен смертельно, князь убит.
Но вот колонна возобновила движение, и по ней полетел другой шепот:
— Князь легко ранен, князь в седле, князь оцарапался о ветку.
Дарник с любопытством прислушивался к своим новым ощущениям: так вот что значит быть раненым? За три года сражений и поединков это было его первое ранение, и стоило как следует его прочувствовать. Полусотский арсов виновато показывал кусок мешковины:
— Не нашли гада. С дерева, собака, стрелял и скрылся. Вот на этом сидел, чтобы мягко ему на суку было. По этой тряпице его и разыщем.
— Да не суетись ты так, — успокаивал его князь.
К князю снова подъехал лекарь со злополучной стрелой в руке.
— Как себя чувствуешь? — тревожно спросил он. — Стрела была отравлена.
— Разве тебе неизвестно, что на колдунов яд не действует? — сердито огрызнулся Дарник. — Никому про яд ни полслова, понял?