Дарник удивлялся собственной жене. В любом своем проступке у женщин всегда виноват кто угодно, только не они сами. А Всеслава взяла и во всем происшедшем обвинила одну себя.
— Это мне по заслугам. Чтобы не была такой самоуверенной. Чтобы не была такой самонадеянной. Чтобы не считала себя самой умной, — снова и снова повторяла она по дороге в Липов.
— Да ладно, — говорил ей в утешение муж. — Похода без убитых не бывает.
— Если бы мы чуть-чуть подождали, чуть-чуть остереглись, ничего этого не случилось бы.
— Если все делать правильно, то тогда и жить не захочется.
— Это знак мне с небес, что я взялась не за свое дело.
— За свое, за свое, — не соглашался князь. — Просто я следующий раз поумней будем.
В Козодое, присоединив к себе счастливых молодоженов, бойники неохотно отвечали на их расспросы:
— Ну не захотели в этих проклятых Затесях отдавать нам своих девок. Как дурные с топорами бросились. Помяли их, конечно, не без этого.
Скачке по гладкому льду уже ничто не мешало, и в три дня домчались до Липова. Хоть Дарник и утешал жену, что шестьдесят добытых жен тоже хороший результат, но самого грызло крайнее недовольство: в таком нехитром деле — и такая незадача с убитыми липовчанками. Его досада стала еще сильней, когда ему в голову неожиданно пришел гораздо лучший способ поиска невест: надо всех холостых гридей и бойников направить в крепостные гарнизоны Перегуда и Туруса, где гораздо сподручней найти невесту среди окружающих лесных селений, а равное количество женатых воинов забрать в Липов. Как мог он до такой простой мысли не додуматься месяцем раньше? Больше всего его бесила невозможность кому-либо доказать, что он был в этом дурацком походе лишь сторонним наблюдателем, а не предводителем.
Однако оправдываться ни перед кем не пришлось. Встретивший их дозорный разъезд сообщил, что воеводу-наместника на охоте сильно помял медведь. Оставив на княжну жениховский поезд, Дарник пересел на запасного коня и наметом помчался в город. Быстряна он застал уже при последнем издыхании.
— Ну вот, не повезло, — чуть слышно прошептал воевода Молодому Хозяину и спустя полчаса навсегда закрыл глаза.
На Дарника смерть старого боевого соратника подействовала крайне угнетающе. Кривонос с Лисичем и Меченый с Бортем были с ним еще раньше старого руса, но именно поединок с Быстряном и все его дальнейшее поведение вывели бежецкого подростка на понимание того, что есть настоящий воин и войсковой вожак. Он и не брал последнее время Быстряна с собой именно потому, что не хотел его подвергать лишним опасностям. Сверхнадежный воевода нужен был ему в Липове, ведь тогда он мог о своей столице совсем не тревожиться. И вот такая нелепая смерть!