Вот так, дорогой Борис Петрович!
Вы в своём письме называете город Белый эпохальным. А я бы сказал наоборот. Этот город — позор и горе, для многих тысяч наших солдат и офицеров. Вы, вероятно, судите по чужим словам о боях под Белым и в самом городе?
Кто из оставшихся в живых сейчас может назвать солдат, сержантов и офицеров сражавшихся в городе? Кто был в каменном подвале винного склада, где сейчас расположен Бельский заготпункт. Кто стоял на мельнице и держал оборону на Льнозаводе? Кто лежал в каменной часовне, переименованной Березином в кузницу, для благозвучия. Кто делал подкоп и бросался после взрыва на обломки и груды кирпича? Кто из под них вытаскивал немцев, ноги у которых торчали на поверхности. Сколько немцев похороненных живьём осталось в подвале? Как долго они стучали прикладами, извещая нас, что они ещё живы. И на какой день стихли их подземные, предсмертные стуки. Это нужно было слышать самому!
Кто стоял на шоссе Белый — Пушкари и держал танки и пехоту противника? Петру Иванычу однажды дали почитать книжку про войну. Оказалось, что на шоссе стоял какой-то еврей Минцер. Петя рассказал мне о прочитанной книге, а вот, как она называется, кто её автор, забыл. Вот какие чудеса бывают!
Кстати, танков было не двадцать восемь, а всего шесть.
Возможно, кто скажет, как велика была колона пленных, которую немцы прогнали по большаку из Белого на Смоленск? Кой кто из дивизии должны были видеть это. Где, например, находился Шершин, когда вынесли знамя дивизии? И почему он уехал из дивизии в первый же день начала разгрома её?
Незадолго до этого дивизию из 39 армии передали в 22-ю. На К.П. 22 армии, как я помню, состоялся такой разговор:
— Покажите мне хоть одно боеспособное подразделение вашей дивизии! — сказал Шершину Ком. армией |генерал Вострухов|.
— Может где с немцами воюет? — Где оно? Я вас, полковой комиссар, спрашиваю! — Что вы мне показываете знамя и горстку офицеров? — Они без документов, знаков различия и без оружия! — Это не гвардейцы! Это, сбежавший от своих солдат, сброд! — Их под трибунал отдавать нужно! — Дивизия ваша будет расформирована! По этому вопросу начальник штаба готовит специальное решение.
Вот как решалась судьба нашей дивизии, и в какой оборот попал тогда её комиссар полковник Шершин. Он прекрасно помнит этот разговор.
Вы, вероятно, не знаете почему не расформировали тогда дивизию. Такое подразделение было. Пулемётная рота полного состава, при полном вооружении с приданной ей пушкой сорокопяткой вела бои на большаке Белый — Пушкари. Я не буду описывать, как там на дороге всё было, это займёт много времени, по тому что в памяти, во время очень сильного эмоционального напряжения, остаётся всё до мельчайших подробностей.