— Тима, Тима, что ты! — принялась утихомиривать его Наташа. — Так нельзя на людей выскакивать. Хочешь пострелять — иди к Эдику.
— Нет, — нахмурился Тимоша, — я на него уже выскакивал, больше неинтересно. Я хочу на этого дядю! Почему на бабу Женю ты сама мне велела наскакивать, а на него не разрешаешь? Я его тоже хочу испугать.
— Потому что не разрешаю, — мягко, но непреклонно ответила Наташа. — Все, Тима, поднимайся к себе, скоро будем укладываться спать.
Насупившийся мальчик вышел из комнаты, и Макар услышал, как он топает и стреляет за дверью.
— Хорошо, что он так быстро пришел в себя, — сказал Макар. — Видимо, для мальчишек оружие — лучшее лекарство. Ну что ж, всего хорошего вам и вашему мужу!
Макар Илюшин пошел к дверям гостиной, но в голове у него почему-то зазвучали несколько голосов. «Его мать держалась на редкость хорошо, — говорил размеренно Бабкин. — Первый раз вижу, чтобы женщина, у которой похитили ребенка, так себя вела. Уважаю, знаешь». — «Ты на бабу Женю сама велела мне наскакивать!» — кричал маленький мальчик с пистолетом в руке. «Эта Гольц, которая хозяйка, всю свою жизнь по каким-то знакам построила», — продолжал Бабкин. «Я его тоже хочу испугать!» — требовал звонкий детский голос.
Макар остановился у двери, и тут в голове у него всё прояснилось. Всё, абсолютно всё. Голоса замолчали, и детектив услышал, как за его спиной бьют старинные часы. Подождав, пока пробьет последний удар, Макар повернулся к Наташе. Та серьезно смотрела на него.
— Так, значит, вы… — медленно проговорил Макар. — Именно вы… Как же я не догадался…
— Вы о чем? — так же мягко, как она разговаривала с Тимом, спросила Наташа.
— Да, да, именно вы… — повторил сыщик. — Вот почему у меня было ощущение, что не все закончено в этой истории. Выходит, в бабу Женю можно стрелять, а в меня нет? — Он усмехнулся, но смешок получился невеселым. — Хорошо придумано. Вы знали, как и все в доме, про закидоны мадам Гольц со Знаками и попросили мальчика выводить ее из себя. Конечно, ведь все так просто! Если ребенок десять раз сказал, что он убил ее, то на одиннадцатый раз несчастная Евгения Генриховна, хочешь не хочешь, должна была увидеть в его словах Знак, правда?
— Просто детская игра, — пожала плечами Наташа.
— Нет, — покачал головой Макар, — не просто. И вовсе не детская, а ваша взрослая игра. И вы, Наталья Ивановна, вышли в ней победителем. У вас была хорошая тактика. Вы доводили Евгению Генриховну старательно и планомерно, заметив, что ее раздражает именно ваш сын и что на его слова она обращает внимание. С ее-то склонностью во всем видеть Знаки неудивительно. Ведь устами младенцев глаголет истина! Наверное, Тимофей постоянно произносил что-нибудь нехорошее для нее. И в конце концов она не выдержала. А Бабкин еще удивлялся, что вы так сдержанно себя ведете после похищения Тима: обычно мамаши в истерике бьются, а вы — само спокойствие. Вы знали, кто виноват в похищении, и тоже полагали, что ничего плохого Тиму не будет. Вы и уговорили мужа привлечь Сергея, чтобы он провел расследование. Думаю, уже в тот момент вы предполагали, чем оно закончится. Но для вас было важно, чтобы и ваш Эдик увидел, какой ужасный человек его мать. Интересно, когда вы на самом деле поняли, что ваш Тимофей — сын Элины Гольц?