Илона огляделась вокруг и покрутила пальцем у виска.
— Ты че, с ума сошел, что ли? — негромко сказала она. — А если тебя услышит кто и хозяйке скажет? Придется ведь другое место искать.
— Вот уж, лапушка моя, не твоя забота. Еще вопрос, кому мадам больше поверит: мне или злобным клеветникам.
Илона нахмурилась, потом на лице ее отразилась какая-то мысль. Она усмехнулась.
— Что, орел, оприходовал хозяйку, что ли? — тихо спросила она, подходя к Жоре, вольготно раскинувшемуся на диване, вплотную. Тот заерзал и отодвинулся. — Ну, говори уж.
— Чего тебе говорить? Я тебе уже все сказал и повторять не буду, — так же тихо отозвался тот. — И вообще, если ты не настроена сегодня, то занимайся своей уборкой.
Он встал и пошел к дверям, но на полпути обернулся и заметил, как бы между прочим:
— Да, кстати, будь так любезна, протри в кабинете пол. Я там сок разлил.
Илона дернулась, словно от пощечины, хотела что-то ответить, но Мальчик Жора уже вышел из гостиной. В воздухе остался запах туалетной воды «Фаренгейт», и Илона вспомнила флакон из-под нее — с темно-красной, почти багровой полосой.
В первое воскресенье марта Наташа решила куда-нибудь выбраться с мужем и Тимофеем, но Эдик воспротивился — семейный ужин никто не отменял. То была одна из традиций семьи Гольц — собираться всем вместе за общим столом, в столовой и чинно трапезничать за неспешной беседой, оценивая плоды искусства Ольги Степановны. Наташа уже пару раз участвовала в таких посиделках. Как ни странно, но родственники, не проявлявшие вообще-то особой любви друг к другу, за столом действительно вели светскую беседу, и даже Алла Дмитриевна была любезна и приветлива. И все равно ужин в семейном кругу Наташу не прельщал.
— Милая, в нашем доме это традиция, — обычно мягкий Эдик был непреклонен. — Мы и так слишком часто последнее время пропускали воскресный семейный ужин, а сходить куда-нибудь с Тимом мы можем и на неделе.
«Это не традиция, — подумала Наташа, — а прямо-таки ритуал, как бы подтверждение: вот, мы все вместе, мы красиво общаемся в красивом доме, и у нас все красиво».
— Когда я был маленький, — неожиданно печально сказал Эдик, — и когда была еще Элина, то за ужином мы все сидели и болтали. А мама рассказывала столько вещей интересных! Я просто дождаться не мог, когда же наконец будет воскресенье. И потом, когда мы уже выросли, все равно собирались. Пока Элина не уехала. Тогда мама некоторое время не могла смотреть на пустой стул, и я, конечно, прекрасно ее понимал. Но потом мы с ней решили возобновить совместные ужины. Ты понимаешь почему?