Евгения Генриховна продолжала что-то размеренно объяснять про звонки, про отопление в доме, про лесопарк, но он не слушал. Даже принимая решение о женитьбе вопреки воле матери, Эдик не чувствовал себя таким злым. Он просто мягко настаивал на своем праве жениться на женщине, которая ему нравится. Но сейчас он пришел в бешенство, и его реакция оказалась для Евгении Генриховны совершенно неожиданной.
— Значит, так… — сказал Эдик, только что почти воочию увидевший, как у него из постели вытаскивают Наташу и увозят в новый дом с отличным отоплением. Почему-то слово «трубы» неожиданно показалось ему неприличным, но Эдик заставил себя не думать о такой дребедени. — Значит, так… — повторил он, не глядя на мать. — Ни в какой коттедж они не поедут.
— Почему? — не поняла его мать. — Ты против того, чтобы обращаться к Ольге Валерьевне? Хорошо, есть другие варианты…
— Никаких других вариантов нет, — отрезал Эдик. «Солнышко мое, а кроме массажа еще на что-нибудь есть запреты?» — сладкий, тягучий, завораживающий голос так и звучал в его ушах. — Наташа и Тимофей останутся здесь, и я сумею их защитить гораздо лучше всей охраны и садовников Ольги Валерьевны.
— Ты? — В голосе Евгении Генриховны прозвучала едва заметная насмешка, но ее хватило, чтобы Эдик перестал сдерживаться.
— Да, мама, я. Я прекрасно понимаю, что, по-твоему, твой сын ни на что больше не способен, кроме как сидеть на теплом, купленном месте в банке, но это не так. Не знаю, почему ты решила, что Тиму и Наташе грозит опасность. Мне кажется, ты ошибаешься. Затрава проиграл и просто хотел тебе отомстить. А вырезать всю нашу семью для того, чтобы ты откупилась от него своими несчастными салонами… Да просто глупость, мама, предполагать такое! Хочешь устанавливать свои камеры — пожалуйста, но Наташу я тебе не отдам! — Эдик почти кричал, пока ошарашенная Евгения Генриховна пыталась встать с кресла. — Не отдам! Ни ее, ни Тимошу! У меня наконец-то есть семья, понимаешь? И они меня любят!
— Если бы ты их любил, ты бы послушался моего совета, — быстро вставила Евгения Генриховна, и Эдик замолчал.
«Кажется, я его все-таки убедила», — решила было госпожа Гольц. Но Эдик тут же заговорил, причем почти спокойно:
— Знаешь, мама, если бы это был совет, то я еще подумал бы над ним. Хотя бы подумал. Но ты уже все сделала. Ты договорилась с Ольгой Валерьевной, заказала машину… Ты не собиралась со мной советоваться, просто поставила меня перед фактом. И я, в свою очередь, ставлю тебя перед другим фактом: они никуда не едут. А теперь извини меня, я обещал Тимофею съездить с ним за динозаврами.