Заметив внизу старика, выгуливавшего собаку, Джиллиан подумала о Синдбаде. Она была так благодарна Барбаре и Питу, которые вызвались присмотреть за ним.
— Избалуют они его к тому времени, как я вернусь, — тихонько проговорила она.
— Кого избалуют, дорогая? — спросил Тед, вновь появляясь на балконе с подушкой, взятой с кровати. — Уж не меня ли? Да, верно, меня. Когда твоя нога заживет, ты в свою очередь начнешь надрываться за двоих — разложишь по алфавиту приправы («п» стоит перед «р», не забудь; сейчас у меня только и есть что «с» — соль и «п» — перец), выгладишь мою форму и станешь кормить меня очищенными дольками грейпфрута, в то время как я буду нежиться на ковре, положив голову тебе на колени.
— Как бы не так! Ты получишь собственную голову на серебряном блюде, если хоть словом заикнешься о том, чтобы я возместила твои заботы. Не забывай: ты, как преданный муж, делаешь все это из любви к своей обожаемой женушке. Хотя форму твою я, пожалуй, могу погладить… если ты мило попросишь. И нечего сидеть с подушкой в руках… положи ее под себя, тут все еще сыро после дождя.
— Хватит меня отчитывать. — Тед продолжал сидеть на полу, обхватив колени руками и улыбаясь Джил. — Вот смех, я вдруг почувствовал себя давно женатым человеком. И сказать тебе правду, эти слова клятвы: «…в болезни и в здравии» — имеют смысл. Я рад, что настоял на твоем приезде сюда, рад, что ты будешь со мной, пока снова не станешь на ноги в буквальном смысле. Как ты думаешь, ты поправишься к обеду? А то мне страшно надоело то, что я готовлю.
— Ты — готовишь? А что, хотелось бы узнать? Уж не вернее было бы сказать: подаешь на стол остатки от рождественского обеда?.. А еще вернее — подогреваешь в микроволновой печи вчерашний и позавчерашний завтрак… — Джил рассмеялась. — А я-то сидела и думала о том, какой у меня замечательный муж. Значит, три дня — твой предел для исполнения той части клятвы, где говорится: «…на горе и радость»? Но, сказать по правде, мне и самой бутерброды с ветчиной и пицца не лезут в горло. Если я дам тебе список, как ты думаешь, ты не заблудишься в ближайшем продуктовом магазине? Костыли не помешают мне зажарить курицу. И сварить картошку. И, может быть, сделать немного салата.
— Стоп! Стоп! Пощади! — с комическим ужасом взмолился Тед, поднимаясь на ноги и держась за живот с таким видом, словно не ел три дня и сейчас умрет от голода. — Ты можешь сделать тот салат, куда кладешь спаржевую и цветную капусту и какую-то специальную приправу? Знаешь, Вояка, если бы мы пустили эту штуку на рынок, мы бы к старости могли удалиться на собственный остров на Багамах. Это так вкусно!