– Ты? – Удивлённый Сергей на пороге. Сухое, узкое лицо. Заспанный, в спортивных штанах.
– Здравствуй.
– Ну, здравствуй. Что ты здесь делаешь?
Голос его неприятно дёрнулся.
Анна оживилась. «Он дома, он один – всё как задумано, как по писаному, всё хорошо, хорошо, хорошо», – радовала себя, но со дна уже поднималось тёмное и тяжёлое.
– Что я могу здесь делать? Проходила мимо, решила навестить старого знакомого. Надеюсь, ты не расстроен? Не обременю?
Сергей отступил на шаг, они прошли в неосвещённую узкую прихожую, заваленную хламом, и остановились. Дверь в комнату была приоткрыта. Оттуда тянуло табачным дымом. Цветными пятнами передёргивало телевизор, бубнили из него жизнерадостные голоса, бубнила музыка. В зазор было видно стул, с которого свисала мятая футболка. Анна не знала, как ей стать, ей было неудобно в теле, и сесть было некуда, и опереться не на что, и уйти немыслимо. Он смотрел на неё. Она пришла признаваться в любви и забыла слова.
Анна осознавала, что по её нелепому физическому расположению видно сейчас всё: пустые дни и ночи, очень много дней и ночей, и зарождение сумасшедшей идеи – прийти к нему, и расцвет идеи, когда она поверила, что необходимо всего лишь решиться, не хватает только решимости. И приведение в исполнение.
Слова не подходят, она не чувствует их, как плохой актёр, растерявшийся среди диалога. Кончики пальцев покалывает, в них нет ничего от эротических снов. Она стоит, опустив руки, и пытается придумать другие фразы для него. Лишь бы не уходить со сцены. Радостное оживление сменялось лихорадкой.
– Мне просто захотелось тебя увидеть, – продолжает фальшивый текст. – Давно я не бывала здесь, а тут как раз надо было, по делам, и вспомнила – вроде ты тут живёшь… И подумала – у меня вечер свободный, делать всё равно нечего, думаю – зайду, может, сходим куда-то вместе… В смысле, я просто подумала… Почему бы и нет? Вспомнила…
Не закончила фразу – разве не ясно? Они переспали, пусть один раз, пусть далеко не вчера – это достаточное основание, чтобы сходить куда-то вместе, – с её точки зрения, хотя бы, хотя бы сходить; но с его точки зрения – нет, и он не понимает, к чему её речь. Даже если он согласится выйти с ней – потом всё равно отпустит домой, но он не должен отпускать, не должен выходить, это она должна остаться, не должна возвращаться, всё разрушается. Все её мысли. Она не знала, между какими словами нужно вставить «я люблю тебя».
Он вздохнул, как вздыхают, разговаривая с трудными подростками.
– Ладно, давай, заходи. Только не слишком долго, о’кей, у меня тут… Ты в следующий раз звони, если надумаешь!