Председатель потел от этих слов. И велел полудурку освободить помещение и не мешать работе.
Кешка злился. Но через полдня снова заходил в кабинет, чтоб первому подружиться с председателем. Ему так хотелось побыть хоть рядом с начальством, подышать одним воздухом, показать свою ученость, дескать, он тоже не морковкой деланый, разбирается в политике на уровне деревенской интеллигенции. И начинал с порога:
— Надысь вы говорили, чтоб я вывез на поля, что за скотником, восемь тележек фекалиев. Я уже справился. Вывез и разбросал говно по всему полю. Аж вороны задохнулись. Зато и культуры там вымахают нынче, не в пример прежним. Мы — деревенские, знаем, в нашем деле без навозу — ни шагу. Нам город кормить надо, целую страну. А потому все делаем нынче на совесть. Иначе — не можно. Руководитель у нас объявился. Грамотный, культурный. Его подвесть не должны. И страну! Чтоб с голода не умерла. Потому, коль ваша воля будет, я всю землю навозом отделаю. Пусть плодит она на благо народа и родимой партии! — декламировал Кешка.
Председатель форточку открыл, словно полудурок не только землю, а и весь его кабинет засыпал фекалиями так, что дышать стало нечем.
«Куда деваться от полудурка? Где найти спасенье от эрудиции? Как избавиться от него?» — лихорадочно думал человек, и его осенила мысль:
— Вы отняли полчаса рабочего времени у меня и у себя! Вы знаете, сколько денег отняли у государства? Кто дал вам право отрывать меня от работы по пустякам? В рабочее время нет места пустым разговорам! Этому вас обязаны были научить в первую очередь.
Кешку словно ветром сдуло. Он выскочил из кабинета, отирая вспотевший лоб, словно из бани вывалился.
Липкий страх закрался в душу. Ведь новый председатель не просто выругал, а впрямую пригрозил донести на Кешку в органы, как на вражий элемент, обкрадывающий целую страну своей болтовней.
«Вот задрыга недокормленный! Он еще и задается! Я ему об намерениях докладал, а он — в морду наплевал.
Подумаешь, занятой! — злился полудурок на председателя. И тут же себя ругал: — А не хрен было к нему соваться. Вот теперь набрешет чекистам, что я трепач, и докажи им другое. Он им — свой…»
Кешка со страху перестал появляться в правлении. Даже когда доводилось проходить мимо — бегом, без оглядки проскакивал его. И задание на день предпочитал получать от бригадира, а не от председателя. Его поспешил забыть.
«Лучше со своими колхозниками знаться, чем с этим, малахольным. От него чего хочешь жди», — решил для себя.
Кешка в страхе даже о новом тракторе забыл, обещанном ему зимой. Да и кого о нем спросишь? Чекистов? Председателя? Да он, видать, из них же — энкэвэдэшников. Бригадира тоже не спросишь. Сам на старом вкалывает. И, смирившись с невезучестью, забыл об обещании.