Женщина в белоснежной блузке и дизайнерских брюках цвета слоновой кости выглядела здесь совершенно неуместно. Она стояла на крутом склоне, в тени поросшей мхом скалы и ждала. На женщине были туфли на тонком высоком каблуке, но, казалось, это не помешало ей подняться сюда, в то время как другие туристы, взбиравшиеся по горной тропинке, недовольно пыхтели, страдая от июльской жары.
Женщина стояла неподвижно. Ни одна прядь ее длинных, кофейного цвета волос, роскошными волнами ниспадавших на плечи, не колыхалась во влажном лесном воздухе. Мимо проходили туристы, кто-то останавливался, чтобы сделать панорамные снимки окрестностей, но женщину никто не замечал. Ничего удивительного. Люди не способны видеть мертвых.
Дилан Александер тоже хотела бы их не видеть.
В последний раз призрак являлся ей в детстве, когда Дилан было двенадцать лет. И сейчас, двадцать лет спустя, она никак не ожидала здесь, в Чехии, столкнуться с одной из тех, кто покинул бренный мир навсегда. Дилан старалась не замечать призрак, но, когда она с тремя своими спутницами начала подниматься по тропинке, женщина впилась в нее взглядом.
«Ты видишь меня».
Дилан притворилась, что не слышит мертвенный шелест слов, сорвавшихся с неподвижных губ. Она не хотела общаться с призраком. Она успела отвыкнуть от этих странных встреч и забыла, как нужно вести себя в присутствии бесплотных существ.
Дилан никогда не понимала своей способности видеть мертвых. Ей не удалось избавиться от нее или хотя бы научиться контролировать. Она могла стоять на кладбище среди могил и ничего не видеть, а затем встретить призрака в самом неожиданном месте, например здесь, на тропинке в горах, находившихся в часе езды от Праги.
Все призраки имели облик молодых женщин или девушек, как этот, что предстал перед ней сейчас и смотрел на нее темно-карими, полными отчаяния глазами.
«Ты должна услышать меня», — умоляюще прошелестел призрак, в шепоте явственно звучал испанский акцент.
— Эй, Дилан, иди сюда, я сфотографирую тебя на фоне этой скалы.
Живой человеческий голос отвлек Дилан от призрака, колыхавшегося у скалы из побитого непогодой песчаника. Дженет, подруга Шерон, матери Дилан, порылась в рюкзаке и достала фотоаппарат. Идея поехать летом в Европу принадлежала
Шерон, она мечтала об этом грандиозном путешествии, но в марте раковая опухоль дала метастазы, и ей пришлось пройти курс химиотерапии, после которого она чувствовала себя слишком слабой, чтобы отправляться куда бы то ни было. А совсем недавно Шерон попала в больницу с воспалением легких и настояла на том, чтобы в Европу вместо нее летела Дилан.
