Даже темнота не скрыла вспышки ярости Клинта:
– Он вас обидел?
Она опустила глаза:
– Что значит «обидел»?
– Он вас... ударил?
– Есть вещи болезненнее, чем побои. А его драгоценный кодекс чести не позволяет поднимать руку на беременную женщину.
– Тогда до чего «до этого»?
Печаль и жалость смешались в его глазах, и боль пронзила Роми. Она не нуждалась ни в чьей милости! Она оторвалась от перил и, глотая слезы, бросилась к дверям.
– До того, как я созрела, чтобы сломать меня любым способом.
Она двигалась быстро, но Клинт оказался быстрее.
На полпути к двери он развернул ее и прижал к мощной груди. Она невольно почувствовала удовольствие от его объятий.
– Роми, я не могу позволить вам уйти такой расстроенной в пустой дом.
– Это не входит в ваши обязанности.
Он взял ее лицо в ладони и заставил смотреть в глаза:
– Останьтесь и поговорите со мной. Пока я не пойму, что с вами все в порядке.
Она попробовала отодвинуться, но он крепко держал ее.
– Со мной все в порядке. Отпустите меня. Пожалуйста... – Она еле сдерживала слезы.
«Не смей перед ним плакать!»
Поздно... Крупная слеза скатилась по щеке. Он большим пальцем смахнул ее. Она боялась, что Клинт будет разочарован ее слабостью, поэтому крепко зажмурилась.
«Карвеллы не плачут!»
Клинт положил ее голову на свое плечо, погладил по волосам, а другой рукой обнял за талию.
– Ах, Роми...
На его груди ей показалось так уютно, что напряженное тело постепенно превращалось в мягкую, слабую плоть.
* * *
Это была его ошибка. Клинт никогда не должен был спрашивать Роми о прошлом. Он сделал это, только чтобы увести ее от неудобной темы своего брата.
Кажется, она успокаивалась, и теперь Клинт думал о том, как приятно ее обнимать. Хотя бы однажды. Хотелось бы только, чтобы тело на это не реагировало и чтобы она не пыталась убежать.
Постепенно напряжение Роми проходило. Он продолжал нежно гладить ее по волосам, по спине. Невозможно думать о ней, как о коллеге, когда она такая. Она – женщина. Которую кто-то обидел, которая нуждается в покое. Именно в покое.
– Ш-ш...
Его губы на секунду коснулись ее затылка. Только слегка.
Что он пристал к ней с человеком из прошлого? Захотелось узнать, насколько она доступна? Свободна ли? Будь честен хотя бы с самим собой, если уж не можешь быть честным с ней!
Ее щека лежала на его плече. Она то ли плакала, то ли вздыхала.
Он опять прикоснулся к ее затылку. На этот раз задержался дольше. Роми не отодвинулась. Более того, она будто свернулась у него на груди, как спящий котенок. По его венам побежало наслаждение, дыхание стало горячим. Он отвел волосы с ее лица и, наклонившись к мокрым щекам, поцеловал закрытые веки. У него на груди трепетало ее сердце. Как птичка.