ехать, всё дела, то то, то другое. Он продолжал
проживать, то есть спать и обедать кой-где, где застигнут обстоятельства; в то же время деревенская печаль, постоянно трогая его за сердце, понемногу втягивала да втягивала его в самую ее глубину.
Свалился с крыши человек, плотник, лежит и не дышит. Разумеется, никто не знает, как и чем помочь.
— Позови-ко Андрей-то Васильича!.. — говорит народ.
Андрей Васильич приходил. Оказывается необходимым спирт, нужна перевязка.
Сторож-солдат, находящийся среди зрителей, объявляет, что у него есть, например, одна штука, и бежит за ней. Скоро он возвращается с бутылкой, в которой какая-то жидкость.
— На-ка, погляди, что такое? Стоит в чулане уж второй год: не то лекарство, не то что; пес ее знает, что такое. Пробку объедает, и дым валит… А штука крепкая — одно слово!
— Чего лучше! — говорят в толпе, — обдай ему спину-то, оно жаром его очувствует.
Бутылка дымится и, точно, объела пробку, но что такое в ней — никому не известно.
— Ишь пес какой, лютая, шельма!.. — толкуют в толпе.
А Андрей Васильич сгорает со стыда: он также не знает, что за пес в бутылке, и хоть настоял на том, чтоб не поливали этой жидкостью спины плотника, но горько пожалел о своем невежестве. Плотник очнулся, а Андрей Васильич, разыскав какой-то старый лечебник, всецело отдался изучению его. Стыд незнания, так осязательно доказанный ему жизнью, мучит его. Куда ни пойдет — лечебник у него в руках.
— Что, Андрей Васильич, жена моя помирает быдто, — говорит мужик.
— Чем она больна? давай я по лечебнику…
— Да пущай ее помирает… Право!
— Как так, зачем?
— Не по душе мне она… Пущай, не трожь ее, помирает! а то ей хуже будет… Из всех сердцов она меня выводит… потому — хитрая, язвенная женщина. Меня на ней насильно женили.
Идет рассказ о насильственной женитьбе, о злом характере жены, которая виновата тем, что не спросила у жениха до свадьбы — хочет ли он взять ее, а пошла с первого слова. Андрей Васильичу есть что сказать, хоть все, что он говорит, — всё вещи старые, всем известные. Но тут в деревне они нужны.
— А лечить все-таки лечи. Это нельзя. Поезжай к фельдшерице, привези!
— Куда я в евтакую погоду? Это и сам замерзнешь.
— Поезжай непременно!
— Да у меня лошадь споролась; играла да на кол грудью наткнулась, на левую переднюю не ступит.
— Да что же ты за чорт после этого! Бессовестный ты человек! Мало колотил ты ее, теперь бросил умирать как собаку! Найми у мужика, ежели своей лошади нет.
— На что я найму? У меня и гроша за душой нету.
— Ну так я тебе найму. Пойдем со мной!
— Да по мне — нанимай…