— Да по мне — нанимай…
Андрей Васильич занимает рубль серебром у мужика, члена банка. Мужик дает ему деньги и говорит:
— Ты вот что, Андрей Васильич, ты хошь и три возьми, да распутай ты меня с банкой с эстой! Ведь ночей не сплю. Народ говорит: «нажился»… Черти эдакие! А я тебе, по чистой вот по совести, какая бывает у человека совесть, например, чистая!..
— Ладно, ладно…
И еще раз жизнь втянула Андрея Васильича в маленькое, но серьезное дело — в семейную драму… Поправившись, больная идет к нему благодарить и рассказывает, что во время болезни родные, мать родная и сестры, выбрали у нее из сундука всё до нитки: «думали, умру!» «Муж в ту пору тоже моей смерти дожидался, а теперь вот, когда бог помог встать, заступаться стал». Муж, точно, стал совсем другой: горой стоит за жену или за имущество — неизвестно. И опять Андрей Васильичу, как человеку деревенских интересов, нельзя не вступиться в дело.
4
Покуда он участвует во всех семейных сходках, покуда он с величайшими усилиями добивается «уступок», то есть покуда, благодаря ему, родители возвращают взятые вещи, возвращают медленно, с промежутками, по полотенцу, по паре чулок, народный говор тянет его в банк: «разбери!» Но, прежде нежели взяться за дело и разобрать как следует, надо отдать рубль серебром члену, которого обвиняют в растрате. Андрей Васильич решается наняться на эту работу у товарищества. Происходит самый обыкновенный наем.
— Много ль тебе надо-то?
— Да вы дайте мне, чтоб хватило и на еду и на табак.
— Много ль?
— Да рублей восемь.
— Это в год, что ли?
— Как в год, в месяц!
— У-у-у ты, боже мой! Куды этакую прорву… Это и совсем банку пристановить надо… Табаку на столько рублев!..
— Дураки вы этакие! — кричит кто-нибудь из тех, кто расслышал, в чем дело. — И на пищу и на табак.
— Больно жирно восемь-то рублев… Этак по восьми-то рублев будем проедать, так нам и с банкой надо по миру пойти.
— Да вы сосчитайте, много ли я прошу-то.
— Клади на счетах!.. Давай счеты! Это лучше всего!
— Он тебе на сорок насчитает! Счеты-то велики!
— Клади, клади!.. Будет галдеть, дьяволы!
Раздается стук счет.
— Клади, — говорит Андрей Васильич: — на харчи хоть по пятнадцати копеек в сутки…
— Куды — столько! Это разор…
— Да ты скажи, — горячась, вопиет Андрей Васильич: — почем говядина? Ну почем фунт мяса?.. Ну?
— Теперь, поди, пост!
— Я говорю: ты скажи цену? Какая цена?
— Ну три копейки…
— Ну три фунта — девять…
— Да это лопнешь с трех-то фунтов…
— Лопну или не лопну — это дело мое! А меньше трех фунтов мне в день нельзя. Попадается кость — в ней тоже фунт целый пропадает весу-то.