Оно, конечно, было бы неплохо стянуть поврежденный самолет с полосы. Но как? Кстати сказать, его нельзя было трогать до прилета комиссии. Что делать, если аварийно-спасательная служба у нас имеет пока некоторые отдельные недостатки, то есть службы такой в природе не существует, а спасение держится единственно на так называемой русской сметке и нарушениях всех инструкций и наставлений.
Новая полоса находилась в семи километрах от лагеря — туда и устремились все, кто мог: авиатехники, врач, «наука», свободная от дежурства, — словом, авральная команда для погрузочно-разгрузочных работ и получения писем и прессы с материка.
Следовало бы ехать на новый аэродром трактору, но вся техника после устройства ВПП оказалась на ремонте. И трактористы ожидали, что прилетевший борт привезет запчасти.
Тут же крутились под ногами и собаки, взволнованные общей суетой.
— Сто верст для бешеной собаки — не крюк, — балагурил механик. Он казался пузатым из-за фотоаппарата, спрятанного под курткой. Его не раз выручала страсть к фотографированию; однажды спас командира, когда сделал снимок наросшего на тягу управления льда; однажды сфотографировал крепление лыж на льду озера в Антарктиде, когда самолет унесло ураганом в горы, а лыжи остались. И теперь он снял поврежденный узел навески шасси, чтобы, в случае чего, оправдать свой отказ лететь.
* * *
Самолет появился будто порождение света и, как всегда, неожиданно и, коснувшись колесами полосы, поднял снежную бурю. Порулил, отключив внешние двигатели, подошел поближе к полярникам, вырубил второй и третий двигатели буря улеглась, наступила тишина, и лишь журчали винты, крутясь по инерции.
КВСа и бортмеханика с фотоаппаратом предупредительно пропустили вперед к дверце, из которой уже выдвигалась стремянка, и механик прилетевшего самолета улыбался лучезарной улыбкой киногероя, которому в следующем кадре предстоит погибнуть.
Механик, впрочем, тут же отступил в глубину грузовой кабины, а в дверях возникла исполинская фигура Ивана Ильича в шапке со съехавшей набок кокардой. Он выглядел так внушительно, что полярники захлопали в ладоши. Иван Ильич приветливо раскланялся.
— Товарищи! — прорычал он, вытягивая руку с зачем-то снятой шапкой. Встречающие решили, что он собирается произнести речь, и кое-кого стал разбирать смех. Но он сказал: — Надо выкатить тележку. Вес тонна триста пятьдесят. Прошу желающих в самолет… то есть принять участие.
— Не бараны, — пробормотал бортмеханик, понимая, что его втягивают в авантюру, и приветливо помахал Ивану Ильичу, который двигался к нему навстречу.