Он увидел, что к нему идет она, и затоптал сигарету. На ней было белое льняное платье, доходящее до середины икр, а плечи прикрыты платком. Она была одета скромно, как это советовали женщинам на Ламу, и все же Томас видел, что, пока она приближалась, все мужчины таращились на белокурую женщину. Ее волосы были собраны на затылке в узел, и тем не менее в этом городе темной кожи их золотой цвет заставлял людей оборачиваться. Еще один кусочек золота, крест на шее, выглядел вопиюще неуместным в мусульманском городе, но Томас был рад, что она не додумалась его спрятать. Рядом с ней, неся чемодан, шел мужчина-суахили, который казался особенно низким рядом с высокой, гибкой женщиной, идущей по направлению к стоявшему перед отелем Томасу. Мгновение ни он, ни она не говорили и не шевелились — каждый очень хорошо осознавал присутствие носильщика, людей на улице, которые все еще смотрели на нее.
— Линда, — произнес Томас.
Они обнялись. Целомудренно, как это могла бы сделать супружеская пара на людях. Кожа ее рук была прохладной. Не говоря ни слова, он повернулся и дал чаевые носильщику, который ждал с чемоданом. Томас взял ее сумку и сказал:
— У меня есть дом.
Она лишь кивнула, и он воспринял это как позволение отвести ее туда. Томас запомнил дорогу. Они шли молча: никто не желал нарушать то очарование, которое окутало их, — очарование предвкушения. Он смотрел, как из-под кромки платья показываются ее ноги в сандалиях, чувствовал, как время от времени ее локоть касается его руки. Над ними снова затянули свое пение муэдзины, и мир словно наполнился святостью и чувственностью — качествами, с которыми для него всегда ассоциировалась идущая рядом женщина. Они не смущались друг друга в точном смысле слова, хотя Томас был уверен, что они понимают сложность ситуации, что, сохраняя внешнее спокойствие пары, медленно продвигающейся в жаре, каждый из них прекрасно отдает себе отчет в том, на какую сделку он пошел, какие контракты (возможно, пожизненные) заключил.
Из сотен дверей он отыскал ту единственную, которая откроется перед ним, и, вставлял ключ в замочную скважину, думал о том, как можно уладить дело с мистером Салимом, который наверняка появится, захочет быть представленным mzungu и спросит, не желает ли она стакан холодного чая. Но мистер Салим так и не появился, и Томасу самому пришлось предложить Линде прохладительный напиток. Она слегка покачала головой, не отрывая взгляда от его глаз, хотя ее окружала экзотическая обстановка. Он долго стоял неподвижно, тоже глядя на нее, а потом взял за руку и повел по лестнице на третий этаж, где были кровати. Муэдзины прекратили свое пение, и птицы, какие-то странные создания, подхватили его со скорбными криками. Он закрыл тяжелую деревянную дверь спальни.