— Буря надвинулась так быстро, — произносит отец.
— Мы беспокоились, как ты доедешь, — добавляет мать Томаса.
Линда снимает свои сапоги и остается стоять в чулках, сунув подмышки руки. Она никогда не видела такой комнаты, не могла себе даже представить. Комната просторная и красивая, ряды окон со свинцовыми переплетами выходят на море. Горят два камина, в комнате расставлены по крайней мере полдюжины кресел и два дивана, обитые вощеным ситцем в полоску. Линда представляет себе, как люди тут в какой-нибудь из вечеров решают, где кому сидеть. Потом думает о берлоге в трехэтажном доме, мерцающем телевизоре, единственном диване с протертыми подлокотниками, о Майкле, Эрин, Пэтти и Джеке, которые сидят на кушетке, когда смотрят «Удивительный мир Диснея». Она надеется, что в такую непогоду все они дома.
Томас ведет Линду к дивану, и они усаживаются вместе; мать садится напротив. Линда чувствует себя, как на экзамене. Входит отец с горячим шоколадом. По такому случаю у него, кажется, приподнятое настроение, как у маленького мальчика, которому только что сказали, что занятия в школе отменяются. Мать Томаса, в светло-голубой вязаной кофте и в такой же юбке, пристально рассматривает подругу Томаса, обращая внимание на помаду, джинсовую юбку и свитер, под которым у Линды нет бюстгальтера.
— Ты недавно в городе? — спрашивает мать, попивая горячий шоколад. Линда держит кружку обеими руками, стараясь согреть их.
— Вроде того, — отвечает Линда, глядя вниз. Мало того, что па ней свитер, под которым отчетливо выступают соски, сейчас напряженные от пробравшего ее до костей холода (вот глупая Эйлин!), — у этого свитера еще и очень глубокий вырез, и виден ее крест.
— А в каком районе ты живешь? — интересуется мать, не особенно утруждая себя любезностями.
— Парк-стрит, — говорит Линда, ставя чашку на стол и складывая руки на груди. Рядом с ней Томас разминает пальцы, пытаясь разогнать кровь. К горячему шоколаду он не прикоснулся. Ее джинсовая юбка слишком короткая и слишком тесная в бедрах. Линда подавляет желание одернуть ее.
— Это в?.. — спрашивает мать.
— Рокэвэй, — уточняет Линда.
— Вот как. — Мать Томаса даже не пытается скрыть скептицизм.
— Сильная буря, — отмечает отец Томаса, сидящий рядом с ними.
— Я покажу Линде дом, — говорит Томас, вставая. И Линда думает, как замечательно иметь дом, который можно показать.
Они поднимаются по лестнице в комнату Томаса, заходят за дверь и целуются. Томас поднимает ее свитер и кладет холодные руки на ее груди. Потом задирает юбку ей на бедра. Она встает на цыпочки, прижимаясь к стене. Она слышит кого-то из родителей внизу лестницы и уверена, что он или она сейчас поднимется и зайдет в комнату. Чувство риска, или возбуждение, или паника неожиданно вызывают в памяти сцену: мужчина задирает ей платье.