— Гроза, — произнесла она.
Она встала и закрыла окна, и как раз в этот момент начался ливень. Дождь падал строго вниз, без какого бы то ни было наклона, и создавал глухой рев на черепичной крыше, так что им пришлось повысить голос. Откуда-то снаружи доносилось неистовое буйство «музыкальной подвески»?..[37]
— Вскоре после Второй мировой войны отец моей жены служил проповедником в Кении, — объяснил Томас. — Епископальным священником. Он с благоговением вспоминает время, проведенное здесь, утверждает, что то были лучшие годы его жизни, и так далее, и тому подобное. Лично я думаю, что тут не обошлось без женщины.
— Ну, это своего рода испытание, которое может выпасть любой дочери, — отозвалась Линда.
— Регина получила стипендию для изучения психологического влияния субсахарских болезней на детей. И то, что она узнала, выглядит довольно мрачным, — сказал он.
— Должно быть, твоя жена очень смелая.
Говоря о Регине, он старался быть осторожным. Ему не хотелось обсуждать ее.
— В этом отношении очень смелая.
Линда отвернула голову и смотрела на грозу. Кроме потоков дождя, ничего не было видно. Когда дождь закончится, землю покроют белые и кремовые лепестки. В воздухе стоял запах озона, который Томас особенно любил, — он напоминал ему летние дни детства.
— Ты по-прежнему носишь крест, — заметил он.
Ее пальцы автоматически прикоснулись к кресту.
— Даже не знаю зачем.
Томас мгновенно почувствовал укол обиды. В конце концов, ведь это он его подарил.
— Бог в этой стране повсюду, — сказала она. — И тем не менее я ненавижу Его.
Это было поразительное признание. Томас тут же забыл о своей боли. Гнев, с каким она говорила, потряс его. Он ждал, что она скажет дальше.
— Невозможно просто смотреть на дождь, на это изобилие воды, и не думать о Боге, — объяснила она. — Он повсюду, куда ни повернись. И Он чудовищно жесток.
Даже Томаса, который не был глубоковерующим человеком, встревожило подобное богохульство.
— Сколько бедности, — проговорила она. — Сколько смертей, сколько болезней и горя! Можно винить колониализм, что все и делают. Или племенное устройство — причина не хуже любой другой. В конце концов, именно Бог позволяет это.
Ее убежденность произвела на Томаса сильное впечатление.
— Так страстно ненавидеть — значит что-то безмерно ценить.
От этого внезапного порыва страсти щеки ее порозовели, брови нахмурились. Она не была красавицей, хотя и он, и другие именно так и считали. Но она и не была просто «хорошенькая».
— Тебе часто приходится сталкиваться с бедностью? — спросил он.
Она повернулась к нему.