— Пойдем, — сказал Лыков, открывая дверь.
Выбравшись на воздух, мы спешно прошли вдоль ступеней клуба, в сторону полутемного пустыря с левой стороны здания.
На пустыре, видные в свете фонаря, рыжий кот и темная кошка делали кошачью любовь.
Кошка урчала, кот был сосредоточен, как гвоздь. Кошка посмотрела на нас, кот даже не отвлекся.
Грех хотел их разлучить ударом ботинка, но Шорох заступился:
— Не надо, слушай, — попросил он. — Им же, типа, хорошо, — и беззвучно присел рядом на корточки.
Лыков стоял на углу и смотрел, что там на стоянке.
— Что там на стоянке? — спросил я, тоже косясь на кошек.
— Машину мою пинают, ждут, когда заверещит, — посмеялся Лыков: сигналки у него не было.
— А сейчас? — спросил я, спустя минуту.
— А сейчас они пришли, — ответил Лыков с улыбкой.
Он посторонился и пропустил на пустырек водилу, умевшего улыбаться затылком, все того же буцевского пацанчика, которого я видел сегодня уже в третий раз, и его напарника.
— Чья там машина? — спросил, щурясь в полутьме, тот, кому я был должен за бычок. — Твоя? — угадал он Лыкова и резко взял его за шиворот.
Лыков тут же зарядил ему, я даже не заметил, какой рукой снизу. Сначала буцевский пацанчик не падал, и я только спустя секунду догадался почему: он держался за воротник. Лыков тихо разжал его пальцы, и только тогда буцевский безмолвно опал наземь.
Тем временем Грех далеким броском замечательно длинной руки выбил искру из надбровья водилы. Охнувший водила, клюнув раненой головой, попытался, явно ничего уже не соображая, идти в отмах, но Грех натурально скосил его таким же длинным и размашистым ударом ноги.
Все это случилось так быстро, что когда третий собрался драться — он сам уже понял, как неудачно остался один с четверыми наедине.
Встав в боевую стойку, третий никак не мог выбрать, кого ему первым делом победить — Лыкова или Греха — я стоял чуть дальше, а Шорох как сидел возле кошек, так и сидел.
— Да ладно, хорош, — сказал ему Шорох, даже не поднимаясь, и только чуть задрав голову. — Постой спокойно, сейчас Буц придет — разрулит незадачу.
Третий послушался и опустил руки, но дышал при этом так, словно только вынырнул из-под воды.
— Лучше даже сядь, а то фонарь загораживаешь, — попросил его Шорох.
Кошки у ног Шороха прекратили делать любовь, но не расстались, а просто недвижимо пристыли, выжидая.
— Вы с Северного района? — спросил третий буцевский, оглядывая нас. — Вы в курсе, что вы мир нарушили, парни? У Севрайона с Буцем мир, вы же знаете.
— Сядь, говорю, — попросил его Шорох еще раз, уже с неприязнью.
Тот, подождав секунду, сел спиной к стене.