В трактире «Парусник» шла бурная вечерняя жизнь, — он был почти до отказа полон, но я всё-таки сумел найти местечко в неудобном месте, возле прохода, через который бегали официантки, относя заказ клиентам. Заказав пива и солёного сыра, я стал наблюдать за залом. В дальнем углу, напротив выхода группа наёмников играла в карты, бурно радуясь или переживая, поодаль — сидела разношерстная группа, то ли пираты, то ли просто корабельщики — в цветастых одеждах, шароварах и косынках на голове, а вот и те люди которые мне нужны — уже намётанным глазом я выхватил из группы сидящих несколько мужчин в неприметной одежде, с строго-подозрительными лицами. К ним время от времени приходили какие-то курьеры, вели разговоры и тут же отправлялись по своим делам. Эти люди никуда не спешили, делали заказы, чего то получали и отдавали курьерам — видно было, что это у них что то вроде офиса. Я попытался понять — кто из них Якорь, понял — это вот тот важный и большой пузан справа от столика — их там было трое — но решил ещё проверить свои наблюдения. Допив кружку слабенького пива, я заказал ещё одну и стал прислушиваться к разговорам. Среди какофонии звуков вдруг всплыла фраза: Отнеси Якорю, он заказал!» — я напрягся, всматриваясь боковым зрением — кому отнесут заказ. Мне стало смешно — Якорем оказался не тот пузан, которого я выбрал за размер и важность, а небольшой, неприметный человек лет сорока рядом с ним, принятый мной за бухгалтера — такой он неброский и лохообразный. Впрочем — понаблюдав за ним, я понял, что внешность, как всегда обманчива — вряд ли на такой высокой должности в мафии мог быть слабый и глупый человек, это вам не сетевой магазин, где можно устроиться по блату коммерческим директором, будучи дуб дубом.
Я просидел ещё долго, пока не заметил, что Якорь собирается уходить, тогда, под шумок в зале, вышел из трактира и стал поджидать за углом, в темноте — на улице была глубокая ночь. Мне в голову пришла мысль — что скажет матушка Мараса за мои такие ночные вояжи? Надо что-то придумать… Мысль была прервана шагами нескольких людей, отправившихся по улице вверх от порта. Вокруг было тихо — ни случайных прохожих, ни повозок — в такое время суток большинство горожан предпочитают сидеть за окнами, за прочными засовами на дверях. А в портовые районы, как говорил мне Катун, даже городская стража заглядывает редко и неохотно — отсюда можно просто не уйти. Вышедшие люди ничего не боялись — они довольно громко разговаривали — видно было, что идут хозяева района. Неожиданно в их разговоре, разносящемся далеко вдоль затихших домов, я услышал своё имя, и имя Катуна: