Я помолчал, потом с грустью сказал:
— Катун, я ведь и есть воин, раненый в бою. И награды у меня есть за мужество. И теперь я буду сидеть и просить милостыню?
— А сидеть и голодать, ты не хочешь? Мало ли кто там кем был — я вот магом, например был, и что? Мне теперь себя в грудь бить и кричать, что я заслуженный боевой маг? — старик устало сел на лежанке, положив руки на колени — что было — прошло. Теперь я тот, кто есть — Катун, нищий. И ты нищий — Седой.
— Катун, а ты что, магом был — меня разбирало любопытство.
— Магом, даже боевым. Но как только меня выжгло, в результате вспышки магического артефакта — у меня все способности пропали — ну, кроме там, лампу зажечь, и то ненадолго. Фитилёк подпалить…
Катун задумался:
— Это во время Ласандо- Аранской войны было, когда падишах Маркабаз пожёг несколько наших поселений на границе с Аранией — заявлено было, что Ласандия захватила часть их земель, и эти поселения незаконны, и что они восстанавливают справедливость…ну, в общем, там сам чёрт не разберёт, но нас тогда выдвинули в составе ударной армии в сторону агрессоров. Вначале мы успешно долбали этих южан, наши легионы дали им хорошенько просраться, но потом подключились аранские маги и вот тогда нам пришлось солоно — и в прямом и в переносном смысле.
Мы застряли в солончаках, увязнув по колено в жидкой солёной грязи, под проливным дождём — южане более легкие, чем наши тяжёлые латники, они забрасывали наши легионы дротиками, отбегая и снова наваливаясь, а мы могли только стоять в грязи и ждать смерти. Но потом стало ещё хуже… Появились их маги, которые швыряли магические амулеты, разрывающие солдат в клочья. В их числе были и амулеты против магов — один такой артефакт рванул так, что трое магов, и я с ними вместе, полегли без сознания, полностью выжженные. До этого мы могли хотя бы отгонять копьеметателей огнём и швырять булыжниками, отправляемыми магической силой, а когда почти все маги полегли — трупами или полутрупами… в общем — осталось один из десяти бойцов, пришедших на границу. Полный разгром. Оставшихся — и меня в том числе — превратили в рабов. Я десять лет работал на хозяина — рыбопромышленника, пока не выкупился на волю. Тут уже я никому не был нужен — да и тогда — если бы вернулся выжженным — кому я бы нужен был, пустой, как барабан.
Старик замолчал и грустно добавил:
— Сейчас я думаю — а не лучше ли было остаться рабом? Питание всегда было, хозяин не обижал, крыша над головой была — что меня побудило выкупиться и уехать? Ведь предлагал он — оставайся, будешь работать на меня, свободным, за нормальные деньги, а не рабские гроши. Свободы хотел, умереть на родине, в своей земле. Да что теперь говорить — что ушло, то ушло.