Все клермонцы закричали:
— Ты наш вожак, Гийом!
Луи Лантье, несмотря на настойчивые просьбы вилланов из Сен-Ле, наотрез отказался возглавить их отряды.
— Я уже не в тех летах, чтобы шататься по лесам и при луне собираться с другими стаей, подобно волкам-оборотням.
В эту минуту ветер, шелестевший в листве, донёс отдалённые звуки набата. Церковный колокол без устали бил тревогу.
— Это колокол Преси, — мрачно произнёс кто-то. — Сеньор Крамуази напал на нашу деревню.
Одним прыжком Гийом Каль очутился у подножия бука и с ловкостью белки вскарабкался на вершину. Все головы повернулись к нему.
— Я вижу багровое пламя в той стороне. Преси пылает, как факел. Отомстим негодяям!
Ярость этого призыва потрясла собрание. Всё затихло, но это было затишье перед бурей, а потом из тысячи глоток вырвался грозный крик:
— Отомстим! Отомстим!
Голос Каля вновь загремел над толпой:
— Пойдём на Крамуази и потребуем ответа!
Ничто не могло задержать теперь этот стремительный поток.
— На Крамуази! На Крамуази! — повторяли все.
Толпа всколыхнулась.
— Они называют нас Жаками, — снова крикнул Гийом. — Так вперёд, Жаки!
Луи Лантье хотел удержать за плечо своего племянника, но Колен увернулся. Старый воин успел заметить, как мальчик проскользнул в первые ряды.
— Святые угодники, защитите этого юнца! Разве и так у меня мало горя!
Последние ряды крестьян прошли мимо. Долго оставался на месте Лантье, слушая, как затихают в лесной чаще шаги уходящего отряда.
— Какое сегодня число? — спросил он вслух.
Звук собственного голоса заставил его вздрогнуть.
— Ну вот, я уже разговариваю сам с собой! Ах, старина, и тебя не минует чаша сия. Ну что ж, возьми себя в руки!
И, как бы для того чтобы подкрепить свои слова, он добавил:
— Сегодня вторник, двадцать восьмое мая тысяча триста пятьдесят восьмого года.
Робер, владелец Крамуази, тяжело шагал из угла в угол большого зала замковой башни. От каждого его шага вздрагивали цветные стёкла узких окон.
— Не волнуйтесь так, мессир! Поберегите себя… как бы не случился удар…
— Замолчите, сеньор Бод л’Экиль! — вышел из себя хозяин замка. — Убирайтесь все! Нечего вам стоять здесь и пялить глаза. Ступайте прочь! Кому я говорю? Как только капитан стражи вернётся, немедленно пошлите его ко мне.
Он настежь распахнул двустворчатую дверь и без всяких церемоний вытолкал на лестницу оруженосца Пьера де Круа, конюшего Ферсена и капеллана.
— Да хранит вас господь, мессир! — подобострастно пролепетал аббат.
Дверь захлопнулась, чуть было не прищемив его крупный угреватый нос.
— Он вымещает на нас свой гнев, — вздохнул капеллан. — Кстати, скажите, Ферсен, какая муха укусила ночью наших вилланов, что они разбежались кто куда?