Танкарвиль покачал головой.
— Дороги небезопасны, монсеньёр, а от Парижа до Компьена не близко.
Карл нахмурился, но Танкарвиль, преодолев дремоту, продолжал, облокотясь на спинку резного кресла принца: — Поговаривают, что вилланы в этом краю бунтуют и что они перерезали дороги, чтобы задержать карательные отряды.
— «Вилланы, вилланы»! Неужели мы будем считаться с этим мужичьём? Надо повесить несколько человек, и всё успокоится. Пусть только наши войска возьмут Париж, и смута в королевстве прекратится.
Вместо ответа Танкарвиль только вздохнул.
— Откройте окна, здесь душно, как в бане!
— Приближается гроза, монсеньёр, — сказал граф Компьенский, одновременно сделав знак слугам выполнить приказание дофина.
Зигзагообразная молния прорезала тучи. Оглушительный удар грома вторгся в тишину. Гроза разразилась с исключительной силой.
«Гонец Пиккуаньи на пути может увязнуть в грязи, — подумал Карл, перекрестившись. — Дай бог, чтобы он не сломал себе шею в какой-нибудь рытвине!»
Вдруг по каменным плитам двора громко зацокали копыта. Забыв про этикет, дофин бросился к окну. Прорвавшись сквозь сплошную завесу ливня, огромный всадник яростно пришпоривал лошадь. Из-под её копыт во все стороны летели водяные брызги. «Этот дьявол загнал, наверное, не одного боевого коня!» — подумал принц. Подскакав прямо к конюшне, всадник спешился и бросил поводья слуге.
— Чёрт возьми, вот это молодчина! — Могучая фигура прибывшего показалась Карлу знакомой. Дофин медленно подошёл к Танкарвилю. — Велите всем оставить меня одного.
Придворные уже догадались о тайном желании принца, и большинство из них направилось к выходу.
— Он ожидает приятных известий, — прошептал коварный Фруассар, — а тем временем Карл Наваррский и Этьен Марсель оспаривают друг у друга право спать в королевской постели. Кому из них наш дофин уступит своё ложе?
Анри Компьенский улыбнулся и подтолкнул своего собутыльника в плечо.
Когда зал опустел, граф де Танкарвиль ввёл гонца и удалился. Он рассчитывал, что дофин задержит его, но тот не подал никакого знака.
— Так это вы, мессир Готье Маллере!
— Чтобы служить вам, монсеньёр!
И бывший капитан королевских лучников опустился на одно колено.
Великан полностью оправился от раны, нанесённой ему стрелой юного Лантье, и от пыток, перенесённых в Пти-Шатле. Долгий путь верхом, который он только что проделал, не наложил на него никакого отпечатка усталости. Ничего, казалось, не могло его сломить. Капитан был способен проскакать за день сорок лье, лишь бы попалась выносливая лошадь. Сейчас Маллере промок до нитки. С его суконного капюшона струилась вода и стекала на пол по кожаному гамбизону