Он уперся коленом в скамью.
— А телевизор ты смотришь? Знаешь, на телевидении у меня тоже полно клиентов…
— Ну…
— Ага, значит, все-таки смотришь!
— Раз в неделю. Или ты забыл, что я живу и работаю в Вашингтоне? Не буду хвастаться, что каждый вечер в четверг я занимаюсь укладкой волос, массажем лица, вышиванием салфеточек к Рождеству, уставившись на экран телевизора, — не слишком, кстати, интеллектуальное занятие, должна заметить. Я знаю, что представляет собой твой мир, и он не похож на мой. Но я не знаю, насколько это имеет значение. — Она села, не глядя на него, и открыла коробку с пастилой. — Ты взял себя в руки тогда на берегу ради меня или ради себя?
— Ради нас обоих, Кэйси, — без тени колебания ответил он. — Я не хочу крутить с тобой вульгарный летний романчик. Может, это было бы для нас гораздо проще, но ведь мы не этого хотим, не правда ли?
Она ощущала на себе его взгляд, молящий и требующий посмотреть ему в глаза. И она посмотрела, а он с нежностью улыбнулся ей в ответ.
— Правда, — подтвердила она. — Джеффри, я никогда не встречала никого, похожего на тебя, и не ощущала того, что чувствую рядом с тобой. И тем не менее все произошло так стремительно… У меня импульсивный характер…
— Да, я это понял, — сказал он невозмутимо. — Это одно из твоих самых привлекательных качеств.
— Возможно, но мне приходится постоянно держать себя в узде. Моя импульсивность в сочетании с природным оптимизмом часто способны сослужить мне плохую службу. Они не раз сбивали меня с пути истинного.
— Но, дорогая, в этом-то и заключается вся твоя суть! И, Бога ради, не забывай, что тебе уже не двенадцать лет! Естественно, сейчас ты лучше узнала людей, и ты достаточно честный и зрелый человек, чтобы быть самой собой, а не расчленять себя поочередно на благочестивую дочь епископа, племянницу двух монахинь и искушенную в светских делах интеллектуалку из Вашингтона. Ты — это ты, Кэйси Грэй.
«Быть собой… Это именно то, — подумала она, — что мне всегда хотелось видеть в окружающих мужчинах». Ну а разве она когда-нибудь давала право хоть одному мужчине требовать от нее того же? Да, она была общительна, дружелюбна, умна, честна. Но всегда в чем-то сдерживала себя, обуздывала какую-то сторону своей натуры, которую, как она считала, не следует полностью проявлять. Именно выпустив ее из-под контроля, она и понеслась по реке на байдарке она, с больной ногой, только чтобы увидеть мужчину, с которым была едва знакома.
— Я должна действовать как искушенная интеллектуалка из Вашингтона, — сказала Кэйси.
— Конечно, ведь это часть тебя. И я тоже должен действовать как ловкий посредник, иногда даже как плейбой. Все это — наш общественный имидж, одна сторона нашей натуры. Но есть и другая — сугубо личная. У нас должно быть какое-то прибежище, где бы мы могли просто отдохнуть и расслабиться. И должны быть люди, рядом с которыми это возможно. Я уверен, что не смог бы иначе выдержать тот бешеный ритм, в котором живу.