- С отцом-то что?
- Да ничего, - Мариэтта дернула узкими плечами. - Живет где-то. У него еще трое детей, посопливее такой дуры, как я. Да вы чего встали-то? Смотрите как ваша Таисия вжучила к хате. Не догоним.
***
4.28.
Легкий… еще бы. Андрей яростно ненавидел покойного тезку. Не мог, гад, сдохнуть по-человечески где-нибудь дома. Башку в нормальной пьяной драке подставить, или под машину угадить. Мало ли народу сейчас гибнет? Или жил бы себе счастливо, на худой конец, студентик незадачливый.
Обрезиненные рукоятки носилок вырывались из рук. Казалось, Генка нарочно с ноги сбивается. Ничего подобного, - это ты сам, гражданин начальник, на правое копыто припадаешь и парня мучаешь. На Генку, между прочим, вся надежда. Остальные уже в ауте. А Геннадий Иванович, даром что носилки и прицеп в виде хромого начальника волочет, так еще и боевой порядок возглавляет. Геройский Генка, потом зеркальный сверток и Андрей, за ними ничего не соображающий Алексей Валентинович, - этого шатало так, что иной раз метра на три из цепочки вываливался. За растратчиком плыла Таисия. Именно что плыла, - глаза закрыты, в движениях жутковатая легкость-невесомость. Впрочем, хоть у кого-то невесомость. Жаль, стоило мадам запнуться за неровность бархана, - Таисия бессловесно валилась на песок и вернуть ее на ноги стоило нечеловеческих усилий. Заключала черепашью процессию Мариэтта, - сил подтянуть лямки чужого рюкзака у нее не имелось, отчего ноша похлопывала девицу по заднице в оранжевых трусишках. Ноги, то разъезжались, то норовили подогнуться, заставляя Мариэтту пьяновато пританцовывать. Кажется, девчонка еще и разговаривала сама с собой, - когда удавалось заставить себя оглянуться, Андрей замечал, как девица вяло жестикулирует, обращаясь к бесконечному песку.
Нет, Андрейка, умирал бы ты дома. Ну что в тебе, в сушеном, может быть такого тяжелого? Или это носилки садистские? Нужно отказываться от швейцарского оборудования. Хорошо им там, в прохладных Альпах.
- Стойте. Да стойте же!
За спиной каркали и каркали. Это Мариэтта. Андрей с огромным трудом оглянулся, - девчонка нагнулась, тянула за шиворот и за руку повалившуюся на песок Таисию. Забавно, - худосочный пупс с мочалкой на голове дергает потасканную барби-старьевщицу.
- Генка, стой. Опять повалилась.
По инерции прошагали еще шагов двадцать. Уронили носилки.
- Хорошо хоть мертвяк не обижается, - с трудом выговорил Генка.
Андрей только зубами заскрежетал, - шагать в постоянном ритме было еще можно, но разворачиваться… В колене скрипело сразу несколько раскаленных шестерен.