Он понял, что считать себя единственным нелепо. Не было смысла создавать иллюзорный мир для одного человека. Сколько эксцентричных гениев, возможно, не были ни гениальными, ни эксцентричными, пока тоже не побывали в каком-то темном углу и не выслушали предложения безлицего незнакомца? Предположим — только предположим, — что единственной целью его тридцатилетней работы было то, чтобы сенатор Джонсон Энрайт не отказался от общественной деятельности и возглавил государственный департамент. Зачем и кому было нужно, чтобы именно данный человек занял этот пост? И настолько ли это важно, чтобы добиваться этого ценой труда всей жизни другого человека? Где-то здесь, сказал себе Харрингтон, и находится ключ. Где-то за этими тридцатью годами должен быть указатель, ведущий к человеку, предмету или организации — чем бы оно ни было.
Он почувствовал, как в нем поднимается гнев. Бесформенный, бессмысленный, почти безнадежный, — гнев, не имевший ни направления, ни цели.
В ресторанчик вошел человек и сел рядом с Харрингтоном.
— Привет, Глэдис! — взревел он. Потом заметил Харрингтона и шлепнул его по спине. — Привет, парень! — протрубил он. — Твое имя в газетах!
— Потише, Джо! — сказала Глэдис. — Чего ты хочешь?
— Кусок яблочного пирога и чашку кофе.
Харрингтон увидел, как огромен и волосат его сосед. У него был значок возчика.
— Вы что-то сказали о моем имени в газетах?
Джо швырнул сложенную газету:
— На первой странице статья и ваша фотография. — Он ткнул грязным пальцем.
— Спасибо, — сказал Харрингтон.
— Читайте! — шумно заявил Джо. — Или вам неинтересно?
— Интересно.
Заголовок гласил:
ИЗВЕСТНЫЙ ПИСАТЕЛЬ ПРЕКРАЩАЕТ ПИСАТЬ
— Значит, вы завязали? — ревел возчик. — Не могу ругать тебя за это, парень. Много книг написал?
— Четырнадцать.
— Глэдис, только представь себе: четырнадцать книг! За всю свою жизнь я не прочел столько…
— Замолчи, Джо! — Глэдис со стуком поставила перед ним тарелку с пирогом и кофе.
В статье говорилось:
"Холлис Харрингтон, автор романа "Взгляни на мой опустелый дом", принесшего ему Нобелевскую премию, прекращает писать после публикации своей последней книги "Вернись, моя душа". Об этом было объявлено в последнем выпуске журнала "Ситюэйшн" в статье редактора Седрика Мэдисона. Мэдисон утверждает, что Харрингтон завершил свою работу, начатую тридцать лет и тринадцать книг назад…"
Рука Харрингтона конвульсивно смяла газетную страницу.
— В чем дело, приятель?
— Ничего.
— Этот Мэдисон — ничтожество! — заявил Джо. — Не верьте ему!
— Он прав, — сказал Харрингтон. — Боюсь, он прав!
"Но откуда он знает? — спросил он себя. — Как может Седрик Мэдисон, странный человек, поглощенный своей работой, не выходящий из помещения редакции и пишущий литературно-критические статьи, как может он знать об этом? Ведь я сам, — сказал себе Холлис Харрингтон, — узнал об этом только сегодня утром".