Возвращение «Варяга» (Дойников) - страница 41
И русские и японцы, несущиеся сейчас навстречу друг другу, пребывали каждый в плену собственных заблуждений о противнике. Русские были уверены, что японцы от голода не в состоянии не то чтобы драться, а ходить — ведь все транспорта с их снабжением были потоплены. Японцы же, введенные в заблуждение тактикой Балка, верили, что русские однажды столкнувшись с сынами Ямато в рукопашной на перешейке, теперь боятся сходиться с ними «грудь в грудь». Обоим сегодня сторонам предстояло, самым кровавым образом, убедиться в неверности своих предположений и научиться уважать противника.
Две толпы людей, одержимые жаждой убийства себе подобных, не сделавших лично им ничего дурного, неслись навстречу друг другу выставив вперед острия штыков. Если бы не изредка раздававшиеся то с той, то с другой стороны выстрелы, то подобную картину можно было бы принять за столкновение копейщиков, лет так пятьсот, а то и тысячу тому назад. После одного из выстрелов, когда между цепями противников оставалось примерно метров триста, человек в черной кожаной куртке, несущийся впереди русских, оступился и упал… Над русскими войсками пронесся то ли стон, то ли всхлип — Михаила искренне любили все. Он всего за месяц с небольшим завоевал сердца как офицеров, так и солдат. Он постоянно был рядом ними, он спал как и они под открытым небом, он ел с ними из одного котла, смеялся над теми же шутками и подтягивал те же песни. Его бронедивизион не раз прикрывал отход русских частей, а иногда и контратаковал зарвавшихся японцев. Об его умелом руководстве войсками и всегда правильном выборе позиций (простимулированном советами Балка, имеющего за плечами опыт 100 лет войн, которых еще не было) уже ходили легенды. Если верить им, то счет спасенных им жизней солдат уже превысил общую численность гарнизона Дальнего раза в три. И вот сейчас он, пробитый пулей катился по земле…
Но упавший человек сел, и зажимая левой рукой рану на левом бедре с матом выпустил по набегающим японцам 7 патронов из нагана (эффектно, но совершенно не эффективно с дистанции 250 метров), а потом достал из набедренной кобуры квадратный маузер. Ранен, но не убит! По рядам русской пехоты понесся сначала не стройный, но неудержимо набирающий силу новый боевой клич — «За Михаила!». Спустя доли секунды навстречу врагу летела уже не воинская часть, а толпа одержимая кровной местью.
Пробегая мимо раненого великого князя Балк, предварительно засунув наган за пояс, помог тому встать, и отрядил верного Бурноса, (который после встречи с бронепоездом не отходил от Балка ни на шаг, став его неофициальным денщиком) проводить Михаила до русских окопов. При этом, от глаз бежавших рядом солдат не укрылся тот факт, что Михаил отдал свой маузер Балку. На последних 100 метрах Балк, в коротком спринте, успел на пару шагов опередить русскую цепь. До японцев оставалось еще шагов тридцать, когда бежавший впереди русских человек вскинул обе руки, и над полем боя впервые пронесся стрекочущий звук работы пистолета–пулемета. Вернее двух, ибо в каждой руке Балка сейчас билось в припадке ярости стрельбы очередями по маузеру. С небольшим отставанием еще пара огненных цветков расцвела метров на полста правее и левее лейтенанта. Всего он, за время пока поезд нес его из Владивостока в Манчжурию, успел напильником и молотком доработать для автоматический стрельбы пять маузеров. Вернее большую часть работы была проделана еще в мастерских Владивостока, но полученный результат по прежнему не удовлетворял бывшего спецназовца, ворчащего по поводу «самоделки на коленке», и конструкции продолжали дорабатываться. Один, из получившихся гибридов, он носил сам, еще по одному отдал Михаилу, Ржевскому, Ветлицкому и Шталькенбергу. В ящике в поезде ждали своего час еще два десятка пистолетов. Сейчас каждый из четырех маузеров в упор выпускал по японской цепи по двадцати патронному магазину каждые пятнадцать секунд. Балк не зря регулярно гонял господ — товарищей на стрельбище и заставлял тренироваться в скоростной перезарядке новых «изобретенных» им магазинов. К моменту, когда все пять запасных обойм к каждому не заклинившему маузеру были использованы, перед каждым «маузеристом» образовалась небольшая просека в японском лесу. Ворвавшиеся в эти прорехи русские солдаты ударили во фланг японским цепям, что и предрешило исход боя. Хотя даже при лобовом столкновении здоровые сибиряки, из которых в основном и состояла русская пехота под Артуром, озверевшие от ранения любимого командира, порвали бы втрое превосходящего противника. Если в штыковом бою в окопах мелкие и шустрые японцы могли составить русским достойную конкуренцию, то в открытом поле… Вопрос был только во времени и в потерях.