— Проситься в камбузники.
— Почему? Пойдем-ка, поговорим…
И в тот день, и спустя четыре года так никто и не узнал, что капитан говорил Томушкину у себя в каюте и что отвечал Вася. Разговор у них длился по крайней мере час, а после этого Вася в сопровождении помощника капитана направился в отдел кадров.
Томушкин стал камбузником, а через два года — угольщиком и, наконец, кочегаром первого класса. У него часто спрашивали: что же именно произошло тогда в каюте? Вася каждый раз отвечал на это многозначительно:
— Уговаривал!
Но никто не верил Васе, потому что очень скоро все узнали, какой он любитель поболтать и приврать.
Во всем остальном Вася Томушкин оказался вполне подходящим моряком. Исполнительный, быстрый, а главное, любознательный и способный к наукам, за четыре года службы на «Большевике» Вася прошел курс школы-семилетки и почти два курса мореходного училища. Занимались с ним все: штурмана, механики и даже сам капитан. Впрочем, если говорить начистоту, то Вася был на «Большевике» не столько кочегаром, сколько воспитанником команды. Надо было учить его, воспитывать. Пошел на море — так будь моряком.
Только вот много бились с Васей и никак не могли отучить его от болтовни. Любил он поговорить, много говорил лишнего. Наказывали его часто.
Впрочем, и здесь обнаружилась одна странность в отношениях капитана к Васе. Когда старший помощник или старший механик намеревались наказать Васю строго, Александр Петрович заступался за него. Каждый раз напоминал:
— Вы мальчишками были? Были. А беспризорниками? Не были. То-то.
Конечно, капитан жалел Васю.
И со временем Томушкин стал болтать меньше. Капитана же он очень боялся, особенно, если при встрече Александр Петрович не разговаривал с ним, а то и вовсе не замечал.
Капитан поступал так умышленно: по-своему наказывал Васю за какую-либо провинность. Ведь когда с тобой не разговаривает близкий человек — это плохо. Да, худшего наказания для Васи не было.
Вот и сейчас, когда в каюту вошли Пиатровский и Томушкин, капитан очень строго глянул на маленького кочегара. А когда Вася начал докладывать, старик махнул рукой и велел Савелию Илларионовичу:
— Говорите, в чем дело?
— Мы, Александр Петрович, от комсомольской группы.
— А если без вступлений?
— Насчет мальчика Яши Кубаса.
— По решению комсомольской группы, — вставил было Вася.
Капитан подошел к иллюминатору и, видно нарочно, заговорил громко:
— Смотрите. Будете отвечать за каждый шаг, за каждый поступок этого пассажира. — Он осторожно выглянул в иллюминатор, но никого там не увидел. Хмыкнул и снова сердито уставился на Васю, как будто тот был виноват и в этом. — Почему мальчишка без надзора? Надо было заняться им сразу, а не ждать, когда парторг носом ткнет. Это ваша святая обязанность. Идите, и советую запомнить: вам поручили серьезное дело, — не смешивайте его с забавой; идите!