Пассажир дальнего плавания (Пунченок) - страница 94

С размышлениями да с разговорами Кубас не заметил, как они дошли до большого деревянного дома с резным крыльцом. Дом совсем новенький, от него приятно пахло сосновой смолой. Этот запах сразу напомнил Яшке родное село. В Тихом тоже много новых домов выстроили. Но здешний почище был сделан. Под крышей и вокруг окошек узорчатые доски приколочены. Красиво!

— Сейчас я доложу начальнику зимовки, — сказал гидролог, — и насчет койки разузнаю.

Яшка остался с дядей Мишей. Они присели на камни.

— Хочешь, я к тебе завтра приеду? — сказал повар.

— Попадет тебе.

— За что же? Ты теперь не наш, а вроде зимовщика.

Больно и досадно прозвучало это «не наш». Давно ли Яшка был моряком, стоял на вахте, жил в каюте, ходил по палубе? А теперь «вроде зимовщика».

— Полный порядок! — крикнул с крыльца гидролог. — Прошу!

Комната, куда они вошли, освещалась тусклой электрической лампочкой. По стенам протянулись ряды коек. Все обитатели комнаты спали. Свободной оказалась самая дальняя койка.

— Это ночное освещение, — словно оправдываясь, шепнул гидролог, — а днем свету хоть отбавляй.

Какой большой и неуютной показалась Яшке комната! Это не каюта на «Большевике».

Дядя Миша подошел к кровати, потрогал матрас и неопределенно сказал:

— М-да… А мне на катер пора.

И Яшка вдруг понял, что значили для него эти слова. Ведь не дядя Миша уходит, а весь пароход уплывал далеко-далеко. Уйдет «Большевик», и останется одна память, будто не сам Яшка плавал на пароходе, а прочитал всё это в интересной книге…

— С тобой я пойду, — взмолился Яшка.

— Поздно уже, спи.

— Провожу только.

Они вышли на двор. Луна, обгрызанная с одного бока, висела над бухтой. Тянуло свежим ветерком. Собаки где-то лаяли, но не просто, как на пароходе, от безделья, а по-хозяйски, по-деловому, словно в деревне.

— Ночь-то какая! — вздохнул дядя Миша, опускаясь на камень. — Хочешь, я тебе писать буду?

— Хочу.

— А ты мне отвечать будешь?

— Буду.

— Вот и хорошо, — повар встал. — Ну, мне пора, давай, по старорусскому обычаю, поцелуемся.

Он нагнулся к мальчику, обнял его и без труда приподнял. Яшкины глаза очутились вровень с дядиными Мишиными. Мальчик даже заметил в них крохотные отражения луны.

— Чудно́й ты, — улыбнулся Яшка, — а я сперва думал, что жулик.

— Почему жулик?

— Раз в карты играешь.

— Так я не на деньги играю, а так просто, провожу время.

— Ты бы так и сказал тогда. А лучше всего — не играй.

Яшка обхватил повара за шею и поцеловал.

— Пора, а завтра вечером я приеду. — Дядя Миша потрепал Яшку по щекам и пошел. Несколько раз оборачивался, махал рукой. Потом его не стало видно вовсе.