— Он меня.
— Ну, для разнообразия можно и ему тебя послать.
Меня больше не трясло как в лихорадке, и мир вокруг выглядел привычным, но легче от этого не стало. Недавнее отупение сменила злость, хотелось разнести все вокруг, разбить, изуродовать, хохоча во все горло. Желательно, начав с себя. Но буйство Сергей Львович пресечет парой хороших затрещин.
— Иди сюда, — я приподнялась и ухватила Берсеньева за ремень брюк.
— Эй, полегче! — прикрикнул он. — Немытыми руками — и к самому святому.
— Я только что из ванной, и руки у меня чистые. Давай трахнемся.
— С чего вдруг? — хмыкнул он.
— Сегодня суббота.
— Не пойдет, — покачал он головой. — Думаешь, я не понимаю, чего тебя так плющит? Стасик тебя отшил, так ты решила, чем хуже, тем лучше? Трахнешься со мной, и дороги назад уже не будет?
— Не твое собачье дело.
— Мне-то это на хрена? — возмущенно спросил он.
— Придумай что-нибудь, — пожала я плечами.
— Ага. И думать нечего. Ты ж меня потом возненавидишь. И я лишусь, не буду говорить единственного друга, они мне на фиг не нужны, но дорогого моему сердцу существа.
— Собаки-компаньона?
— Точно. А с собачками я не трахаюсь.
— Тогда вали отсюда, надоел.
Я накрыла голову подушкой и почти тут же забыла о его существовании. Но Берсеньев тихо удалиться не пожелал, хоть я на это и рассчитывала. Стащил подушку с моей головы и заявил:
— Если ты с горя надумала удариться во все тяжкие, предупреждаю сразу: затея глупая. Будет только хуже. Поверь человеку, который на этом собаку съел. Душевные раны задорным траханьем не лечатся. Поутру муторно до отвращения. В основном к себе. Порочный путь, дорогая. — Сев рядом, он обнял меня за плечи, а я сказала:
— Не трогай меня. — Получилось испуганно.
— Ну, вот… то трахнуться предлагаешь, то шарахаешься. На тебя не угодишь. Повторяю в который раз: у меня к тебе сугубо платонические чувства. Связаться с такой, как ты, значит нажить геморрой на всю оставшуюся жизнь, чему твой Стасик яркий пример.
— Почему это? — спросила я, нахмурившись. Его слова, как ни странно, здорово задели.
— Потому… ну-ка, подвинься. — Он лег рядом, обнял меня, пристроив мою голову на своем плече. — Есть бабы, которые не отпускают, — продолжил с усмешкой. — Нарвешься на такую, и полный трындец. Куда ни беги, а в душе свербит и назад очень хочется, и сам понять не можешь, с чего такая глупость. Мужиков к таким, как ты, тянет, точно мух на сладкое, хоть и догадываются, что получат по самое не могу. Кто поумней, вовремя соскакивает. И только я, мудрый старый лис, рядом с тобой чувствую себя распрекрасно, потому что в свой калкан я уже угодил и тянет меня совсем в другую сторону. В общем, еще одна большая любовь мне не грозит, чему я рад безмерно. Теперь все ясно?