— Как я его понимаю…
Зима в этом году задержалась, снег то выпадет, то растает, но здесь его было больше, чем в городе, не сугробы, конечно, но ноги по щиколотку утопали.
— Скажи-ка мне, милая, ты на своей любви крест поставила или ждешь, когда твой Стас сам объявится?
— Он не объявится.
— Да ладно. Куда ему деться… Почему бы не облегчить жизнь себе и парню и не наведаться в Питер?
— А почему бы тебе не наведаться к своей большой любви?
— Меня там никто не ждет.
— Меня тоже. И отвали. Мои проблемы — не твоя забота.
Я подхватила горсть снега, примяла его как следует и швырнула в Берсеньева, угодив в спину. Он в долгу не остался, и вскоре я с легким визгом бросилась бежать под градом снежков. Споткнулась и упала на коленки, Берсеньев подскочил и стал забрасывать меня снегом, я пнула наугад ногой, и он рухнул рядом, весело хохоча. Мы лежали на дороге и таращились в небо, звезды, точно лампочки, висели над головой и казались очень близкими.
— Эй, — позвала я. — Почему вы расстались?
Я была уверена, он пошлет меня, но Берсеньев, помолчав немного, ответил:
— Когда мужчину и женщину что-то связывает, №и должны быть вместе. В этом весь смысл. Даже не оборачиваясь, ты знаешь, тот, кого любишь, здесь, а твоей спиной.
— И что?
— Она обернулась, а меня там не оказалось. — Берсеньев со смешком поднялся и помог встать мне. — Говорил, шарф надень, не хватало мне сопливого напарника. — Он подхватил меня под локти и поставил на перевернутую чугунную ванну, лежавшую возле ближайшего дома, и начал отряхивать снег с моего пальто. — Жизнь прекрасна, — хмыкнул он. — А тебе надо купить пальтишко потеплее.
Его лицо было на одном уровне с моим, я-то привыкла смотреть на него снизу вверх и теперь удивилась, совсем рядом увидев его глаза. Очки он снял, подышал на стекла и вновь водрузил на нос, а я ощутила странную неловкость: то, что происходит сейчас между нами, слишком интимно, а потом и вовсе подумала, вот так глаза в глаза можно видеть руг друга только в постели, там все одного роста. К счастью, Берсеньев не углядел в ситуации ничего особенного, и меня впервые порадовало, а вовсе не разозлило, что он считает меня каким-то существом. Я спрыгнула со своего пьедестала, Берсеньев отвесил мне легкого пинка, который опять-таки скорее порадовал, возвращая душевное равновесие.
— Вперед, — скомандовал он, и мы пошли себе рядышком.
— Интересно, кто здесь недавно проезжал, — кивнула я на следы шин под ногами.
— Кто-нибудь из дачников проверял свои владения. Следы ведут прямо, а нам пора сворачивать, если хотим попасть к этому курятнику.