— Одинцову звонила? — задала она вопрос, устраиваясь за столом.
— У него с утра мобильный отключен.
— Пока ты возишься с этим делом, о душевном комфорте можно только мечтать. Я-то думала, побегаешь немного и успокоишься. Еще один труп — это слишком.
— Бывало и хуже, — пробубнила я.
— Бывало, и что? — взвилась Агатка. — По башке тебя уже дважды били. Она у тебя на редкость крепкая, но может и не выдержать. Уважения к закону я у тебя тоже не наблюдаю…
— Подведем итог? — вздохнула я, чтоб Агатка не особенно увлекалась и переходила к существу вопроса.
— Запретить тебе искать убийцу — пустое дело. Начнешь хитрить и непременно угодишь в переплет. Если я буду в курсе, хотя бы смогу вовремя вмешаться.
— Премного благодарна. Это все?
— Нет, не все. — Она помялась, вроде бы подбирая слова, что было ей совсем не свойственно. — Короче, ты можешь встречаться с кем угодно. Вчера я вела себя, как обманутая белошвейка, а теперь стыжусь. Свидетельство о собственности на Берсеньева я не получала, он мне не муж и даже не любовник. Любой поворот судьбы я приму с благодарностью, только бы тебя больше по башке не били.
— Зря ты, сестрица, — усмехнулась я. — Временами и я говорю правду. Сейчас как раз такой случай. Берсеньеву пришла охота поиграть в сыщики, а я собака-компаньон.
— Что за странные фантазии, — вновь удивилась Агатка нелепой прихоти Берсеньева. — Приходится признать, в мужиках я ни черта не понимаю. А ты?
— Я тоже.
— Тебе бы пора. Все-таки четыре раза замужем… Большая просьба: сообщай мне о ваших затеях, дабы лишить семью, и главное — папу, весьма неприятных сюрпризов. Заметано? Кстати, ты вполне можешь думать, что мною движет любопытство, и я испытываю нездоровое возбуждение от рассказов о Берсеньеве.
— А ты испытываешь?
— Конечно. Ну а теперь иди… куда-нибудь.
Я отправилась не куда-нибудь, а за свой стол и попыталась работать. Но мысли мои, как обычно, были далеки от адвокатской деятельности. Агатка благородно жертвует своим счастьем ради моего… Да вот беда, счастьем там и не пахнет. Надо прекратить все это… Данное желание крепло с каждой минутой, и уже через полчаса я звонила Одинцову.
— Слушаю вас, — откликнулся он.
— Геннадий Владимирович, — бодро начала я. — Я вынуждена отказаться от наших договоренностей.
— Почему? — спросил он испуганно.
— Есть уверенность, что ваша жена погибла в результате неудавшегося ограбления.
— Вы хотите сказать… если убийцу и найдут, то по чистой случайности, так?
— Я хочу сказать, что профессионалы справятся с этим куда лучше. Извините.
— Но…
— Извините, — повторила я и повесила трубку. Легче мне от этого разговора не стало, и все же я считала, что поступила правильно.