Молчание затягивалось, и Федор понял, что надо срочно переходить на привычные обитателям Зимино вещи.
- Видите, в углу винтовка? - спросил он.
- Видим, - сказал Степан. - С фронта, что ли?
- У Гришки вашего винтарь отнял. Ну, который за околицей. Он говорит какой-то ком бед завелся в Усадьбе. Что это у вас, вместо барина, что ль?
- Большое озорство с нашим барином, Владимиром Ивановичем, приключилось. Усадьбу-то пограбили прошлым декабрем, - ответил старик.
- Революция, что ли, до вас докатилась?
- Какая революция? Озорство сплошное. В округе много дезертиров развелось, что с лета привыкли от погрома к погрому бегать. Вот они-то нас до большого греха и довели (Никита Палыч перекрестился). Мы-то от барина ничего дурного не видели. Ну вот, к примеру, случалось, ребятишки в сад залезут, вишен нарвать. Помнишь, Тимоха?
- Помню, - ответил Баранов. - Я и сам клубнику рвал.
- Ну вот, сторож поймает тебя и к барину: "Хворостиной прикажете как следует?" А Владимир Иванович руками замашет: "Что ты, мой дед людей без вины сек, я себя перед ними виноватым чувствую". Недаром в деревне так нашего барина и звал - Виноватый.
Лариса в очередной раз вздрогнула, а Никита Палыч - продолжил:
- Всю осень баре, что в уезд подались, весточки Владимиру Ивановичу слали - спасайся, мол, пока не поздно. А он отвечал: чего мне мужиков бояться? Перед ним, как всегда, шапки ломали. Разве что Филька Комаров, сукин сын, прости Господи, брякнет соседям: кусковские мужики давно уже на барских конях ездят.
- Вот кому хворостины не досталось, так это Комару, - молвил Степан. И на войну годом позже остальных ушел, и раньше всех с фронта явился. Я, мол, по демобилизации, с наградами и трофеями. А через месяц, как приехали из уезда дезертиров искать, так он до осени в Кускове у вдов прятался.
- От кусковских наша беда и случилась. Там свое поместье пожгли, и решила местная голота за нас взяться, - сказал Никита Степаныч. - Верховодил уездный большевик Исаковский. Пришли большой толпой. Большевики и говорят: "Указ вышел народу помещиков грабить, вот мы и пришли его сполнять".
- Страшно-то как было, - шепнула Лариса.
- Удивили меня наши сильные мужики. Пришел один Козин. Послушал, как барин с голытьбой ругается, а потом и говорит: "Ну, раз указ такой вышел, делать нечего. Вы уж извините, Владимир Иванович, придется нам вас пограбить". Его двор к усадьбе ближе всех - хотел поскорее от себя беду отвести.
- Ненадолго отвел, - сказал Степан.
- Пошли они уже всей толпой в дом. Владимир Иванович не хотел пускать, его прикладом отпихнули. Он тут же на пороге свалился, потому что и так прежде сердцем маялся. Там он Богу душу и отдал.