— Дерзи весественное доказятельство, — велел Светик. — Думаю, король будет осень рад, когда его увидит.
Софи, к которой, видимо, в полной мере вернулась раздражительность, проговорила:
— Это пришепетывание! Ненавижу! Оно меня бесит даже больше, чем золотые кудряшки!
— Зято как полезьно, — заметил Светик. — Мерзький Людовик хотел украсьть меня, а про Моргана и позябыл. — Он обратил к Чармейн огромные задумчивые голубые глаза. — У меня было несясьное детьство, — поведал он. — Никто меня не любил. Я думаю, сьто имею право на вторую попытку — есьли буду красивее, правда ведь?
— Не слушай его, — проворчала Софи. — Сплошное притворство. Хоул, как нам отсюда выбраться? Я оставила Моргана с королем, а Людовик по-прежнему внизу. Если мы не спустимся как можно скорее, Людовику, того и гляди, придет в голову схватить Моргана.
— И Кальцифер тоже просил меня поторопить вас, — вставила Чармейн. — Замок ждет на Королевской площади. Я на самом деле пришла сказать вам…
Но не успела она договорить, как Светик что-то сделал и они снова очутились у открытой двери на крышу. За дверью на коньке лежал Джамал, трясясь с головы до ног и вцепившись протянутой рукой в левую заднюю лапу пса. Пес устрашающе рычал. Ему не нравилось, что его держат за лапу, ему не нравилось, что он лежит на крыше, но он так боялся упасть, что не решался пошевелиться.
Софи проговорила:
— Хоул, у него только один глаз и никакого чувства равновесия.
— Знаю, — отозвался Светик. — Знаю, знаю!
Он помахал рукой, и Джамал поехал назад к двери, таща за собой рычащего пса.
— Я мог погибнуть! — прохрипел Джамал, когда они рухнули к ногам Светика. — Почему мы не погибли?
— Кто зьнает, — сказал Светик. — Просьтите нась. Нам нузьно сообсить королю о золотом слитке.
Он дробно затопотал вниз по лестнице. Софи метнулась следом, а Чармейн двинулась за ней — не очень проворно, так как ей мешал тяжеленный золотой кирпич. Они бежали вниз, вниз, вниз и наконец свернули на площадку последнего этажа. Они очутились там как раз в тот миг, когда принц Людовик оттолкнул плечом принцессу Хильду, проскочил мимо дворецкого и вырвал Моргана из рук короля.
— Дядя бяка! — прогудел Морган.
Он вцепился в тщательно завитые локоны принца Людовика и рванул. Локоны свалились, обнажив лысый, гладкий лиловый череп.
— Я же говорила! — вскрикнула Софи и словно бы обрела второе дыхание.
Они со Светиком сбежали с лестницы бок о бок.
Принц посмотрел вверх — на них, — потом вниз — на Потеряшку, которая норовила прокусить ему щиколотку, — и попытался отобрать парик у Моргана. Морган хлестал принца париком по лицу, мерно выкрикивая: «Дядя бяка!» Бесцветный господин подал голос: «Сюда, ваш’высочество!» — и оба лаббокина бросились к ближайшей двери.