Большая Хета сердится (Бороздин) - страница 36
Наловили в реке брёвен. В половодье их много с верховья, из тайги, плывёт, из тех мест, где теплее, где растут большие деревья. И стали думать, как строить. Но думали по-разному и скоро заспорили.
— Дом будем ставить тёплый, — говорил старший, Фома, — и чтоб под ним не дуло. В тундре-то жуть какие морозы да пурги!
— А летом-то в тундре сыро, вода хлюпает, — горячился средний, Кузьма, — надо дом на сваях ставить. Пусть под ним ветер гуляет, зато в доме сухо будет.
Младший, Ерёма, тоже что-то говорил, но его не слушали. А зря. Ерёме хоть годков и меньше, чем братьям, да глаз у него зорок, приметлив.
Долго спорили братья и наконец решили строить сразу три дома — каждый по своему разумению.
Застучали топоры, зазвенели пилы, щепки да опилки полетели наземь — пошла работа! Вкусно запахло смолой, свежей древесиной. Силушки у всех хоть отбавляй — они быстро клали бревно на бревно, и дома росли, как грибы после тёплого дождика. Сколько времени строили — день ли, полдня, четверть дня — кто скажет? Летом в тундре солнце не уходит за горизонт, всё лето — день. Может, дело и не так скоро делается, да сказка скоро сказывается.
Когда все три дома были готовы, братья протопили печи, поели, попили после трудной работы и легли спать.
А старый Лема тем временем обошёл стадо, пригнал отбившихся оленей — того гляди потеряются, тундра вон какая, бескрайняя! Пересчитал всех, долго считал, олени-то не стоят на месте, всё время движутся. Увидел: все целы и здоровы, малыши рядом с мамами-важенками резвятся, чуть проголодаются — подбегут, встанут на коленки и сосут молочко, только хвостики от удовольствия вздрагивают.
Порадовался на них дедушка и поехал назад. Уж больно ему хотелось посмотреть, как тундра посмеётся над Фомой, Кузьмой и Ерёмой.
Едет, трубочку покуривает. Бубенцы на оленьих шеях позванивают, песенку поют. Не успели до конца допеть, как уже доехали.
Глянул дедушка — вроде как три дома стоят. Да только один по самую крышу в землю ушёл, другой на сваях дыбом встал, так высоко, что его и не достанешь. А третий… Третий стоит себе целый и невредимый.
— Ай-ай-ай! — подивился старый Лема. А потом как закричит — Эге-е-й, однако, есть тут кто?
Первым проснулся младший, Ерёма. Вышел на крыльцо и спрашивает:
— Что стряслось, дедушка?
— А где твои братья?
— У себя дома.
— Где — дома? Смотри: один дом шайтан в землю тащит, а другой — на небо.
Тут и Ерёма удивился и тоже стал кричать:
— Э-ге-ге-ге-ей!! Вставайте, братья, беда!
Проснулись его братья, а выйти не могут. Фома толкнулся в дверь, а она под землёй, кинулся к окнам — их тоже не открыть. Стал крышу толкать: пыжится, пыхтит, да разве её поднимешь?! А Кузьма высунулся в окно, глянул и зажмурился от страха. Надо прыгнуть с высоты, а он боится.