Весь день небо хмурилось тучами, море беспокоилось, и волны с шипением накатывались на пологий берег, заляпывая песок комьями белой пены, но под вечер сменившийся ветер разогнал облака. Словно специально, чтобы ролфи и шуриа могли полюбоваться пожаром заката.
– Даже завидно, ведь ты видишь сейчас больше, чем я, – сказал Вилдайр, поцеловав запястье супруги.
Легкая улыбка коснулась губ женщины, будто их задела крылом невидимая бабочка.
– Если ты про мир духов, то даже они сейчас наслаждаются этой немыслимой красотой.
Солнце раззолотило косы Священного Князя и плеснуло золотом в зрачки Джойаны.
– Тебя утешил визит диллайнского капитана?
– Может быть. Его нет в Тонком мире, его нет в мире живых, а это значит…
– Что? – чутко, по-волчьи насторожился князь.
– Что он, наконец-то, вырвался и обрел свободу. Это самое главное… для него. И для всех, кто остался диллайн.
Вилдайр не выдержал и укрыл плечи Джоны полой своей шинели, обняв и бережно прижав к себе. Закат и впрямь стоил того, чтобы замереть на месте и досмотреть, как пылающий диск рухнет в море, унося в раскаленном кулаке этот долгий и непростой день со всеми его печалями.
И когда отгорела последняя алая искра, сказал, касаясь губами ее удивительно гладких и блестящих волос надо лбом:
– Пошли, моя змейка. Ребята из охраны, поди, уже уши себе поотмораживали на этом ветру.
Джона представила, как они с Вилдайром будут скакать через ночь по дороге, освещаемой факелами, а потом, усталые и осипшие, станут пить горячий черный эль и греть руки о толстые теплые бока кружек, и помимо воли улыбнулась.
– Да, мой князь, пошли домой. Вигдэйн и Мэрсейл заждались, – сказала шуриа и крепко ухватилась пальцами за его широкую ладонь.