Он тяжело дышал, край стола резал ладони. До чего похоже, до чего же похоже на дуврское письмо, то, которое украли из запертого ящика его стола! Или это копия? А другие списки, лежащие тут, эти другие листы с названиями звезд, они тоже копии других писем, отосланных в Париж?
На столе аккуратной стопкой лежали и чистые листы. Джонатан потянулся за пером и чернильницей, говоря Лакиту:
— Следи за улицей. Предупредишь, если увидишь, что Ротье возвращается.
— Слушаю, сэр! — Лакит важно встал у окна, и умирающие солнечные лучи позолотили его оловянные пуговицы.
Джонатан писал с яростной торопливостью, против обыкновения радуясь, что теперь эти невнятные названия ему хорошо знакомы. Сначала он переписал письмо, выглядевшее копией того, которого он лишился; затем приступил к следующему. Вновь звезды, цифры, величины — от первой до шестой. И некоторые из этих цифр тоже неверны? «Капелла, 0.1; Хаф, 2.27; Алифа, 3.6; Гиансар, 3.9». Он вновь и вновь макал перо в черные чернила, исписывая один лист и хватая следующий. Второе письмо было длиннее первого. Он прочел дату вверху листа: 15 июня. Если это копия, а письмо отослано, какие сведения оно несло в себе? Сведения, которые Ротье получил от Прижана?
В лихорадке догадок Джонатан присыпал песком исписанные им листы, а затем вернул все на столе в прежнее положение. Темнело, а зажигать свечи он не хотел. Пора уходить, пока Ротье не вернулся. Голова у него разламывалась, горло болело, а запах камфары действовал гнетуще, напоминая ему о затемненной спальне его матери, о ее долгом умирании.
Он спрятал сложенные листы в карман. Затем, уже поворачиваясь, чтобы уйти, увидел на углу стола маленькую книжечку. Вид у нее был потрепанный, позолоченные буквы на корешке поблекли. Он взял ее и прочел название: Лефевр «Мифология».
Французский справочник с заголовками в алфавитном порядке и простенькими рисунками. Из тех книжек, какие школьники приносят на уроки. Когда он взял ее, она раскрылась на странице, отмеченной прядью рыжих волос, стянутых голубой лентой. При виде рыжей пряди он ощутил почти физический удар. И понял, что у него затряслись руки. Принудил себя успокоиться и увидел вверху страницы имя Séléné, а под ним рисунок женщины в ниспадающем одеянии и в венке из цветов. И вновь его сердце словно остановилось. Имя, которое Монпелье дали своей потерянной звезде. Имя, которым Гай де Монпелье в опиумном дурмане называл рыжеволосых девушек, пока изуродованный шрамом кучер Ральф ждал поблизости.
Лакит тревожно окликнул его.
— По Ингл-стрит приближается всадник, сэр. Думается, доктор. Сэр, он остановился у проулка, который ведет к конюшне позади «Белого вепря».