Но если все удастся, то туберкулез он вылечит. Тубус — вот он, в кармане… Гламур знает, что нужно делать, чтобы не оказаться в палате с больными. Он знает, как не очутиться в психушке вообще…
Хорошо, что он не беглый зэк. Туберкулезник, кроссирующий по лесу… В радиусе километра не нужно даже собаки, чтобы понять, где он находится.
До ручья около пятнадцати километров. До дороги — двадцать пять. Маршрут он знает, и все, от чего теперь зависит его будущее, в нем самом. Самое обидное, когда знаешь в тайге, куда идти, но на это нет сил. Как счастлив, наверное, странник, заблудившийся в лесу и услышавший родную речь. Он среди людей, он спасен.
Он остановился, прислонился к стволу и сполз на землю.
Разгреб рукой снег, дотянулся губами до торчащего пука травы и скусил зубами сочный, хрустящий стебель. Заячья капуста…
Она же — живая трава, она же — сайгачье молодило…
Гламур втянул в рот несколько стебельков и вяло пожевал губами. Так и есть, заячья капуста — он укололся зубчиками листьев. Значит, нужно копать…
Листья тоже можно жевать, они рекомендованы против цинги, а если листья долго жевать, не глотать, перемешивая кашицу со слюной, то лучшего ранозаживляющего средства не найти. Корни сейчас слабые, неразвитые, но все равно это лучше, чем грызть кору деревьев. Не хватало только заворота кишок за два дня до того, как он вступит в права над будущим…
Стерев, как смог, землю с корешков, Гламур поднялся на ноги, минуту постоял, слушая себя, и, когда все понял, всхлипнул.
Ноги, его ноги, ранее бывшие твердью его и силой, подкосились, как былинки. Он сел на землю и беззвучно завыл.
Трава, перемолотая редкими зубами, валилась из его рта, как из мясорубки. А он сидел и выл. Сначала это был неуловимый для слуха стон, потом он превратился в монотонный хрип и через минуту в настоящий вой.
Он не пройдет эти двадцать пять километров. Он обречен.
Сколько он просидел вот так, уронив голову в снег, он не знал. Но когда пришел в себя и посмотрел на серое небо, взгляд его стал жесток.
— Я дойду, — процедил он, вставая. — Тубус у меня. О Дебуа можно забыть. Дойти до дороги и добраться до вокзала. Через пять дней я буду в Москве.
«Две подпольные лаборатории, — бормотал он, чтобы не замечать усталости. — Две… Одна в Измайлово. Но там, скорее, наркодельцы рулят… Есть на Большой Оленьей… Под видом лавочки по продаже антиквариата. Старик, говорят, упрям, но за хорошие деньги выдаст мать родную… Вот во вторую-то, наверное, я и направлюсь… А сейчас — дойти. Только — дойти…»
И когда солнце окончательно спустилось в лес, он услышал звук работающего двигателя. Через несколько секунд шум стих.