— А «живи свободным» означает «живи бесплатно»?
— Нет, нет, это означает, что никто… не должен тобой командовать.
Есть еще одна монета с тем же мужчиной спереди, но, перевернув ее, я вижу картинку с парусным кораблем, крошечным человечком на нем и подзорной трубой. Здесь написано по-испански: «GUAM Е PLURIBUS UNUM 2009 Guaham ITano’ ManChamoro». Бабушка щурит глаза и идет за своими очками.
— Это — тоже другая часть Америки?
— Гуам? Нет, я думаю, это где-то в другом месте.
А может быть, этим словом люди, живущие снаружи, называют нашу с Ма комнату? В холле снова звонит телефон, и я убегаю от него вверх по лестнице. Бабушка, плача, поднимается ко мне.
— Кризис миновал.
Я с удивлением смотрю на нее.
— У твоей Ма.
— Какой кризис?
— Это означает, что она пошла на поправку, и я надеюсь, что скоро у нее все будет хорошо.
Я закрываю глаза.
Бабушка будит меня и говорит, что уже три часа. Она боится, что я не буду спать ночью. С зубом трудно ходить, поэтому я кладу его в карман. Под мои ногти забилось мыло. Мне нужно что-нибудь острое, вроде дисташки, чтобы выковырять его оттуда.
— Скучаешь без Ма?
Я качаю головой:
— Нет, без дисташки.
— Ты скучаешь по… ашке?
— По дисташке.
— От телевизора?
— Нет, по дисташке, которая заставляла джип делать врум-врум, а потом сломалась в шкафу.
— Ну, — говорит бабушка, — я уверена, что ее можно забрать оттуда.
Я качаю головой:
— Джип и дисташка остались в нашей комнате.
— Давай составим список.
— Чтобы потом спустить его в унитаз?
Бабушка растерянно смотрит на меня:
— Нет, чтобы я могла позвонить в полицию.
— А они быстро привезут?
Она качает головой:
— Они привезут твои игрушки только после того, как закончат там свои дела.
Я в удивлении смотрю на нее.
— А полиция что, может войти в нашу комнату?
— Она, наверное, и сейчас работает там, — отвечает бабушка, — собирает улики.
— Какие улики?
— Ну, доказательство того, что там произошло, которые потом будут показаны судье. Снимки, отпечатки пальцев…
Составляя список, я думаю, стоит ли включать в него Дорожку, дырку под столом и отметки, которые мы с Ма сделали на двери. Потом я представляю себе судью, который рассматривает мой рисунок голубого осьминога.
Бабушка говорит, что грех терять такой прекрасный солнечный день, так что если я надену длинную рубашку, прочные ботинки, шапку, очки и намажу лицо кремом от загара, то мы сможем погулять в заднем дворе.
Она выдавливает крем себе на руку.
— Ты будешь командовать мне «Мажь» и «Стоп», когда тебе захочется. Как будто управляешь дисташкой.
Вот здорово! Бабушка начинает втирать мне крем в обратную сторону ладоней.