— Видать, они бухие были. Он их и урыл, — подал голос мужик с верхней шконки.
— Сам ты косой! Оба трезвые были. Она пошла корову доить, а тут этот… Ладно б путевый мужик, так ведь вор. Первый гад во всем городе. Его милиция обыскалась, он же в транде бляди застрял. Там и накрылся!
— Лихо ты их! А бабе сколько лет?
— Ровесники мы с ней.
— Вот это бабец! Иль тебя ей не хватало?
— Хрен их душу поймет? Сучка всегда в течке, как барбос в блохах. Сколько ни ублажай, все мало.
— А хахаля тоже урыл?
— Видно, так. Хотя за него ни хрена не будет. Его менты всюду искали. Он ворюга! Главный в банде!
— Еще больше влепят. Этот им живьем нужен был. Урыть и лягавые смогли б!
— Да! За двоих вышку схлопочешь! Никто не глянет, кого угрохал. Главное, что урыл! Вот ежли б обоих живьем доставил…
— Так бы они дались мне! Баба, что конь! А и тот, кобель ее, не мельче. Я против них — блоха!
— Видать, злоба дала силу?
— А как же еще? Я с детства смирным рос. Да вот тут залютовал! Да разве не возьмет досада! Своими глазами увидел!
— Я свою бабу когда застал с кумом, обоих выкинул с избы под сраки. Себе через неделю новую привел. И живу! Стал бы из-за говна руки марать! — отозвался кто-то из задержанных.
— Чего тут приморился?
— Возле пивбара менты сгребли косого. Завтра отпустят. Нынче жена уж оплатила им за мое протрезвление.
— Ну а первая как?
— Хрен ее знает! Я как швыркнул их, с того дня не видел. Сдались на хрен! И другим говорю: «Из-за бабья не стоит жизнь ломать». Что они такое? Не слышались — выкидывай, смени на новую. И нечего из-за них страдать! Этого товару как грязи! Повсюду — кучами.
Дамир за время пребывания в милиции и в следственном изоляторе наслушался всяких историй. Мужики здесь делились друг с другом самым сокровенным, наболевшим. Поддерживали советом, подсказывали, какие показания нужно давать следователю, о чем стоит умолчать.
— А если я уже дал показания?
— Ты их можешь менять даже в суде! Зачем сознаваться, что ты враз кинулся к ним с топором? Говори, будто они тебя решили урыть, а ты защищался. В порядке самообороны за топор взялся. И не думал их убивать. По этой статье тебя вовсе на волю отпустят.
— Лишь бы не пришили умысел на убийство. За такое на всю катушку раскрутят. Понял?
Дамир, слушая мужиков, запоминал, делал для себя выводы. Появившись на допросе у Смирнова, рассмешил Михаила:
— Значит, они хотели убить? Вдвоем налетели? А ты отбивался, защищался, как мог?
— Так и было! — кивал Дамир.
— Ты посмотри на себя! И вспомни тех! Там одной Катерины по горло хватило б, чтоб выпустить из тебя дух. Шкворень и не таких ломал. Ты для него — ничто. На внезапности подловил обоих. Не ожидали. А уж опереди они, не сидел бы здесь. Да и о чем спорим? Шкворень живой! У вас с ним будет очная ставка. Что тогда скажешь? — усмехнулся Михаил одними губами.