Посидел еще под проясняющимся небом, сквозь которое уже проглядывали звезды. Надо поспать.
Поздним утром баржа вышла в Ладогу и заплясала на волне. По небу бежали облака, с редкими разрывами. На планширь плескали пенные гребни. Наш капитан сидел на трапе к мостику, всем своим видом демонстрируя спокойствие, но бросая короткие взгляды на ветер, где тучи клубились активнее. Рулевой у штурвала, тот самый «торговец», неторопливо отщипывал от лежащей у штурвала копченой рыбины кусочки, разбавляя ими время вахты. Так и захотелось поинтересоваться, выторговал у лодочника или выклянчил у механика.
Поснедали. До Онеги еще идти и идти. Сел за дневник, шторм и без меня решит, начинаться или нет.
… Со связью пока было плохо. Как и со всей электроникой. Триоды стоили дорого, производили их мало, в связи с браком, и работали полупроводники недолго. Показать на них диковины и наладить поточный выпуск — две огромные разницы. Что делать, так и не довел до ума это производство. Буду организовывать работу над ошибками. Но уже в месте, максимально недоступном всяческим соглядатаям и вызовам на ковер.
По стране широким шагом шла проводная связь. Шаг сдерживался только поставками кабеля с Урала. Были случаи и кражи проводов, да только продать их вышло сложновато. Летально сложновато. По указу Петра за «порушение» рубили руки. Обе. Причем всем, кто участвовал или помогал. Несколько печальных случаев распространили слухами специально, а потом слухи сами начали шириться. На государя поворчали, но техникам стало проще. Правда, должность обходчика пришлось ввести.
Зарубежные державы включились в научную гонку в роли догоняющих, подстегивая себя золотыми хлыстами. Воровали у нас все, начиная от разговоров в тавернах при школах и академиях и заканчивая ночной кражей из типографии свежеотпечатанных брошюр.
Упомянув о типографии, могу с гордостью сказать — мы, наконец, перешли на рулонную печать. Не обошлось без казусов и тут. По началу типографии, что Московская, что Петербургская, просто печатали на рулоне как раньше, плоскими штампами. При этом ругались, что с рулоном работать неудобно и намекали про «блажь». Нарисовал им примерный чертеж роторной печати. Офсетный барабан нам сделать слабо, но можно быть проще. Наборный стол, обычный для наборщиков, комплектуем стальными вытравленными литерами. Набираем текст, причем, не зеркальный, а обычный. Затем, стальной барабан со свинцовой внешней оболочкой, прокатываем с усилием по набранному тексту — переносим текст на цилиндр. Дальше все понятно — печатный барабан вращается, смазываясь краской фитильным способом из емкости под барабаном. По нему, в пол обхвата, пробегает лента бумаги, прижимаемая несколькими роликами. Скорость печати кратно подросла, что потребовало модернизации всей цепочки. Напечатанную ленту надо сушить — пришлось поднимать печатные машины на второй этаж и до первого свешивать бумажные петли. Теперь отпечатки, пока бежали по петлям, успевали подсохнуть. Но лента не желала бежать ровно — пришлось искать ухищрения, добавлять ролики и направляющие. После всех извращений грех было не поставить вторую машину и печатать сразу вторую сторону ленты. Теперь узкое место стало разрезание и брошюровка. Любопытно, как типографии моего времени были устроены. Вспоминался Филатов — «Нам бы схемку, аль чертеж. Мы б затеяли вертеж». Как их понимаю…