Мощная волна ветра закутывает нас в плотное серое облако пыли, и обетованная площадка над желобом исчезает из поля зрения. Мы не видим и ушедших вперед Джумбера и Гиви. После двадцати, максимум тридцати, ударов молотком у человека, висящего в воздухе, каким бы сильным и тренированным он ни был, устают мышцы, и его необходимо сменить. Мы внимательно следим за сменой товарищей, прислушиваясь к характерным для каждого звукам ударов. Мы хорошо знаем «почерк» каждого, так что, несмотря на отсутствие видимости, без труда узнаем, кто из них вышел на скалу.
— Площадка!.. Площадка! — доносится сверху радостный возглас Джумбера, возвещающий нам, что участок пройден и побежден. Теперь мы можем сниматься со страховки, передовая связка временно возьмет на себя наши функции. Они уже надежно закрепились на стене, и пока все мы не поднимемся туда, не выпустят из рук страховочной и вспомогательной веревок. Мы повисли на веревке. Поодиночке взбираемся по ней.
И вот мы наверху. Принимаем от первой связки молотки, шлямбурные и скальные крючья, лестницы и прочее необходимое снаряжение.
Мы поработали совсем немного, как вдруг снизу донесся голос Старшего:
— Эй, работяги, как вы думаете, сколько сейчас времени?
Невинный вопрос застает нас врасплох. Я, во всяком случае, думал о чем угодно и вообще забыл о времени.
— Сколько времени? — мы с Шалико пожали плечами.
— Шесть часов. Пора думать о ночлеге. Тем более в такую погоду, когда весь мир утонул в тумане.
Ограниченность во времени спутала все карты, все планы... Но делать нечего — надо развешивать гамаки и устраиваться на ночлег.
27.III.64. Участок № 10. Моросит. Сильный ветер. Черт знает что за погода! Вчера мы предусмотрительно укрылись водонепроницаемым брезентом. Брезент-то водонепроницаемый, но почему наши спальные мешки наутро оказались влажными? Пренеприятное чувство — просыпаться утром в той одежде, в которой работал весь вчерашний день. Одежда эта почему-то становится страшно тяжелой, она давит на плечи, ты ощущаешь ее на теле как некие оковы. Особенно остро это ощущение во время высотных восхождений, когда из-за холода ты вынужден одеваться очень тепло. Постепенно, по мере того как начинаешь работать, оно исчезает. Ты забываешь и о том, что вот уже неделя, как не принимал не только горячий, но и холодный душ, и, лишь укладываясь спать или просыпаясь утром, вспоминаешь об этом...
Вскоре мы снимаемся со скал. Складываем гамаки, веревки. Там, где это возможно, вытаскиваем вбитые нами на стоянке драгоценные шлямбуры, завтракаем и выходим.