— Хорошо работают, — сказал он.
Карлик-инопланетянин покивал головой, произнес с уважением:
— Это Султан…
Губы Бруно опять вытянулись в тонкую ниточку. Карлик с хлыстом, стоявший в центре арены, все добавлял и добавлял темп, так что музыка больше не поспевала за летящими по кругу пони, и кто-то в конце концов выключил магнитофон. Потом один пони чуть споткнулся, заплел ногами, хлыстовой сразу крикнул:
— Всё, баста! Уходим!
И больше не подгонял пони, и те стали бежать медленнее, а потом наездники ловили их за уздечки, сдерживали, ласково оглаживая хмурые морды.
— Сколько вам здесь платят за выход? — спросил Бруно у «инопланетянина».
Тот повернул к нему голову в дурацком шлеме, утыканном антеннами.
— Твое какое дело?
— Я Бруно Аллегро, Человек-Ядро. Я работал здесь.
На «инопланетянина» его имя не произвело никакого впечатления.
— И что? Хочешь попроситься обратно?
Бруно зло оскалился.
— Нет, — сказал он. — То есть… Теперь уже точно нет.
— Зачем тебе тогда знать?
— Чтобы потом никогда не жалеть.
«Инопланетянин» расхохотался. На них стали оглядываться. Девушка в фиолетовом подняла на Бруно круглые, как у кошки, глаза, которые тоже, как ни странно, оказались фиолетовыми.
— Вот уж не знаю, поможет тебе это или нет!
«Инопланетянин» кивнул в сторону арены.
— Султану обычно отстегивают по тридцатнику за вечер и пятнадцать за утреннее выступление. У него, если хочешь знать, часы «Сейко», машина «форд», и пьет он «Чинзано», а не какую-нибудь бормотуху, как некоторые… Знаешь хоть, что такое «Чинзано», парень?
— Тридцатник — чего? Тысяч? — мотнул головой Бруно. Он и в самом деле как-то обеспокоился. — Тридцать тысяч, что ли?
— Тридцать долларов, ты что. Тридцать за вечер, — сказал «инопланетянин» испуганно. — Для маленького человека очень немаленькие деньги…
Бруно презрительно фыркнул.
— И великий Султан каждый вечер раздвигает ноги за тридцать долларов? Я просто ху…ю, старик!
Он набрал в грудь воздух и громко, на весь цирк повторил:
— Вы даже не представляете, как я хуею от всего этого!!!
Он решительно повернулся и, провожаемый недоуменными взглядами, направился прочь.
— Кто это? Откуда он взялся?
— Бруно какой-то… Аллигатор, что ли…
На выходе Бруно остановился, повернулся, отыскал глазами девушку в фиолетовой пачке. Она тоже смотрела на него, слегка наклонив голову и скрестив по-балериньи ноги. Глаза ее на расстоянии уже не казались фиолетовыми, да и… скорее всего, это просто цветные линзы, Бруно хотел сказать еще что-то, даже рот раскрыл. Но так ничего и не сказал.
…Он пешком шел до ближайшей станции метро, а там проскочил под турникетом, игнорируя крики дежурной и стараясь как можно быстрее затеряться в толпе. Идти он больше не мог, а денег не было ни копейки. Последние сутки Бруно натурально голодал. Не столько из-за того, что у него в самом деле не было ну совсем никакой возможности стащить, отнять, урвать, подобрать в дешевой забегаловке какой-нибудь недоеденный беляш. Он просто не хотел доедать чей-то беляш, как не хотел больше работать за копейки. Из гордости. А может, он недостаточно долго голодал.