Он прочитал вполголоса молитву, встал и посмотрел на отмерявшую часы свечу — она стояла у стены, близ красочной фрески, изображавшей посещение Христом преисподней. Время у рыцаря еще было. Он поспешил в навесную башню, где хранилось оружие, попросил у дежурившего там сержанта арбалет и колчан с короткими стрелами. Проверил арбалет, возвратился в церковь и положил его на пол у стены, где был изображен святой Христофор. Затем снял перевязь с мечом, повесил на скамью у входа и стал ждать. Почти сразу появился и Парменио, которому он послал записку. Генуэзец толкнул дверь и осторожно вошел в полумрак церкви. Де Пейн улыбнулся. Парменио был настороже, одна рука сжимала рукоять кинжала; двигался он, держась самых темных мест. Рыцарь спокойно поднял заряженный арбалет.
— Эдмунд! Эдмунд!
— Я здесь.
Парменио круто обернулся. Де Пейн мгновенно скользнул к двери, заложил верхний и нижний засовы.
— Бога ради, Эдмунд, что ты делаешь?
— Отстегни перевязь. — Де Пейн шагнул вперед, опустив арбалет. — Впервые мы встретились в церкви, так почему бы нам в церкви и не расстаться?
— Что ты имеешь в виду?
— Быть может, твою смерть.
— За что, Эдмунд? В чем дело?
— Ты — порождение тьмы. — Де Пейн изо всех сил сдерживал гнев. — Представляешь ли ты себя ястребом, парящим над лугами, а меня — трусливым зайцем, перебегающим от куста к кусту, пугающимся твоей тени и готовых вонзиться в меня когтей?
— Эдмунд! — Парменио сделал шаг вперед.
— Стоять! — Сам де Пейн не двигался с места. Он удивлялся тому гневу и горькому разочарованию, которые охватили его. — Алиенора… Ты знаешь, что она погибла?
— Да, я видел, как она встретилась с тобой, но видеть могли и другие. Слухи птицами летят по переулкам. Я решил разобраться в этом деле. Видел тебя с Гастангом. — Голос Парменио дрогнул. — Эдмунд, опусти арбалет, пожалуйста. Я тебе не враг.
— Ты пытался убить меня в Триполи. И я уверен — это ты стрелял в меня из арбалета у стен Аскалона, больше некому. Майель был сбоку от меня — кто же еще мог это сделать?
— В Триполи я просто ошибся. А у стен Аскалона пытался насторожить тебя.
— Ты меня едва не убил.
— А я и не собирался. Если бы я хотел убить, тот болт врезался бы тебе в голову. Я же хотел лишь насторожить тебя, разбудить и заставить осознать опасность.
— Какую?
— Опасность исходила ото всех, будь то Тремеле или кто-то еще — Уокин, его сообщники-чародеи. — Парменио еле заметно улыбнулся. — Ия своего добился. Ты очень опасный человек, Эдмунд де Пейн. Ты идеалист, мечтатель. Тебе казалось, что весь мир таков, каким он видится в твоих мечтах, а на деле он скорее напоминает дьявольский кошмар. Думаю, теперь и ты это понял. Орден, к которому ты принадлежишь, уже не тот, что прежде. Это уже не братство чистых душой и помыслами рыцарей — это сообщество людей, связанных деловыми интересами с князем грешного мира. А нет ведь ничего опаснее идеалиста, который очнулся от грез и осознал грубую правду жизни.