«Морозным утром, в руках сжимая копейные древки, повстанут ратники, но их разбудит не арфа в чертоге, а черный ворон, орлу выхваляющийся обильной трапезой, ему уготованной, и как он храбро на пару с волком трупы терзает…»[27]
— Господин, господин!
Де Пейн почувствовал, как чья-то рука тронула его за бедро. Он посмотрел сверху вниз на женщину с широко открытыми удивленными глазами, с седеющими волосами, сейчас посыпанными пеплом и обгоревшими.
— Господин! — Она с трудом шевелила губами. Рукой указала на дверь церкви. — У нас винная лавка, а за нею — маленький виноградник. Пришли воины. Схватили моего мужа, положили под давильный пресс и завинчивали до тех пор, пока голова его не раскололась, как орех, а кровь и мозг вытекли и смешались с нашим вином. Господин, почему они так поступили?
— Демоны! — Де Пейн ласково провел рукой по ее волосам. — В них вселились демоны, которые расплодились по всему миру. — Он проводил женщину, обратил внимание на то, что шум в церкви понемногу смолкает, потом возвратился на свой пост и задумался, что же делать дальше.
Через площадь, спотыкаясь, пробиралась изможденная фигура, кое-как прикрытая лохмотьями, и выкрикивала:
— О Христос и святой Гроб Его!
Де Пейн помахал этому человеку, приглашая подойти. Тот с трудом взобрался по ступеням на паперть и свалился уже в дверях, с жадностью, по-собачьи лакая воду из поднесенного какой-то женщиной меха. Напившись, всмотрелся в де Пейна.
— Будьте вы все прокляты! — пробормотал он. — Целые кварталы горят. Говорят, во всем виноваты ассасины, которых послал Старец Горы.[28]
— А почему так говорят? — спросил де Пейн.
— Бог его знает! — Человек поднялся на ноги и заковылял в его сторону. Схватился за уздечку, сверля рыцаря безумным взглядом. — Город завален разрубленными на части телами убитых, земля пропиталась кровью. Подобные тебе…
Де Пейн мигом рванул поводья, развернул коня, а его меч тем временем парировал стремительный выпад противника: в правой руке человека сверкнул кинжал, который тут же зазвенел на плитах пола. Закричали в страхе женщины, мужчины вскочили на ноги, выкрикивая предостережения. Де Пейн приставил острие клинка к подбородку нападавшего, вынуждая того снова выйти на свет. Несостоявшийся убийца не молил о пощаде, ни разу не отвел в сторону взгляд близко посаженных глаз на смуглом лице.
— Как ты догадался? — спросил он шепотом.
— Ты правша, однако, за уздечку взялся левой рукой.
Де Пейн внимательно рассмотрел своего пленника: в глазах светятся ум и целеустремленность, нос вздернутый, пухлые губы, волевой подбородок.